Тэмуджин. Книга 3

«Молодая жена старшего сына Есугея – самое что ни на есть то, чего только могут желать меркиты за потерянную ими когда-то Оэлун… – окончательно утвердился в своем решении Таргудай. – Это для них будет самое подходящее возмещение, лучше и придумать невозможно… Ну, а детей Есугея они и сами догадаются прикончить, чтобы уничтожить ненавистное им семя, да и чтобы в будущем не было мести с их стороны».

Однако не менее важным для Таргудая в этом деле, при дальнейшем размышлении, оказалось другое. Здесь скрывалась еще и немалая выгода: меркиты будут признательны ему за то, что он открыл им такое важное дело, и станут ему союзниками. А союзники ему нужны против новых врагов кереитов, и именно меркиты годились ему в друзья в этом деле: с давних пор они жесточайшие враги этого племени и сам Тогорил в детстве был у них в плену и, как он слышал, толок просо в каменной ступе. С кереитами враждовали и татары, и у них тоже в свое время посидел в плену бывалый Тогорил, и теперь Таргудай обдумывал все это и уже догадывался, как построить свое сопротивление кереитскому хану – с помощью его же врагов – меркитов и татар.

Теперь главным делом было связаться с меркитами и установить с ними дружбу.

Окончательно все решив и просчитав, он вызвал к себе Унэгэна. Тот зашел, обреченно вздыхая, готовясь к любому нежданному повороту.

– Ну, не хмурься, не хмурься мне здесь! – зло крикнул Таргудай, поддаваясь внезапно нахлынувшему гневу. – Как добычу делить, брать то, что я для вас нашел, вы все готовы, а как наступит черный день, так носы воротите. Какая может быть удача, если вокруг меня одни недоумки, вроде тебя?.. Наступит время, удача повернется лицом и тогда опять завиляете хвостами, заюлите, знаю я вас, собак. Теперь слушай меня и запоминай… А ну, не щурь глаза передо мной! Чтобы я видел все твои черные мысли в этой никчемной голове. Вот так!.. Выберешь себе лучших нукеров, сколько тебе надо, и отныне будешь делать одно: следить за семьей Есугея. Чтобы я знал каждый ее шаг. Сейчас она находится в степи южнее Керулена, найди ее и не спускай глаз. Пусть нукеры иногда проезжают мимо, заходят кумыса выпить, ну, ты сам знаешь, как все сделать. Но, чтобы я всегда знал, куда укочевали, с кем встречались, с чем живут… чтобы я знал все!.. Возьмешь в моем табуне десять кобылиц, сам выберешь, это тебе мой подарок за верную службу. Ну, иди!

XXXIX

Тогорил-хан гостил в джадаранском курене дней десять, до середины месяца хагдан[22]. Войска свои он отправил обратно на Тулу, оставив при себе лишь тысячу всадников. Уехали с войсками братья его Джаха-Гамбу, Илга-Селенгийн, сын Нилха-Сангум, остались при нем лишь двое ближних нойонов – Убчиртай-багатур и Хуй-Тумэр. При них и в присутствии керуленских нойонов состоялся курултай джадаранского рода, на котором свершился обряд восшествия Джамухи на место главного вождя.

К этому времени улус Хара Хадана был восстановлен полностью. Уже на другой день после встречи Тогорила с керуленскими нойонами к Джамухе начали возвращаться айлы подданных. Толпы воинов с семьями и со скотом прибывали на прежние места, восстанавливали старые курени по разным урочищам улуса.

В главном курене с утра до ночи скрипели, подъезжая, арбы с поклажей, слышался разноголосый гомон, ревели на окрестных холмах коровы и овцы, гонимые на старые пастбища, земля гудела от топота лошадиных табунов. Все вокруг чернело и бурлило от людского скопления, суматохи кочевки.

Прибывшие мужчины, от стариков до малых ребятишек, оставив женщин с арбами на окраинах, подходили к айлу Джамухи, где на коновязи было поднято черное знамя Хара Хадана, низко кланялись ему, окропляли его вином и молоком. Джамуха иногда выходил из большой юрты, где он сидел с ханом и другими нойонами, и тогда прибывшие толпами падали перед ним на колени, били головами об землю.

– Боги услышали наши молитвы, – говорили старики, – мы готовы были и последнее отдать в жертву, лишь бы они вернули нас к тебе. Мы всегда были в улусе твоего отца, и внуки наши должны жить под твоим знаменем.

Джамуха с величественным снисхождением на лице кивал им, и те, склонив головы, не разгибая спин, отходили.

Подданные ставили свои юрты на прежних местах, где они стояли еще месяц назад, возжигали огонь на старых очагах. Несколько дней в курене Джамухи не умолкал шум. Едва обжившись, подданные спешно принимались готовиться к курултаю, к пирам и играм, перегоняли архи, отбирали и откармливали скот на убой. Войска джадаранских улусов готовились к строевому смотру и принесению клятвы знамени нового вождя. Борцы разминали свои тела, стрельцы готовили луки и стрелы, богатые айлы готовили лучших бегунцов к скачкам. Заново собранный курень Хара Хадана перекипал в предпраздничной суете.

Особое значение всему придавало присутствие кереитского хана, а больше всего радовал людей конец войне между родами. Долгожданный мир, наступивший в их степи, ублаготворял душу каждого, давая, наконец, вздохнуть свободно, беззаботно подумать о завтрашнем дне.