Тэмуджин. Книга 4

– Я говорю, что самое время! – поправил его Алтан. – Ты посмотри, какое сейчас наступило положение. Ты восстановил власть над всеми своими джадаранами, и теперь у тебя под рукой два тумэна. Этим ты далеко опередил Тэмуджина, а об остальных и говорить нечего. К тому же прошлой весной кереитский хан назвал тебя своим младшим братом, а Тэмуджина – всего лишь сыном[17]. Что из этого следует? А то, что из вас двоих хан тебя признает старшим. Ну, а теперь, когда у тебя сил стало вдвое больше, чего еще выжидать? Надо хватать то, что само идет в руки. Понимаешь?

– Понимаю, – выдохнул тот.

– Вот и хорошо. Если ты понимаешь это, то видишь, что сейчас ханский трон стоит прямо перед тобой – только сделай шаг и займи его. И потому нам сейчас самое время действовать. Остальные керуленские нойоны после того, как ты казнил отцовских братьев, поостерегутся, чтобы противиться тебе. Они без лишних слов встанут под твою руку. Однако, чтобы охватить все племя, остаются борджигины, а я их возьму на себя.

– Но как же они пойдут ко мне? – удивился Джамуха. – Где они, а где мы? Кто их к этому принудит?

– Об этом я сам позабочусь, – сказал Алтан. – Правда, Таргудай со своими тайчиутами и некоторые другие не пойдут, они и слышать не захотят об этом, это ясно, но там сейчас немало и таких, которые ищут себе надежного места, желают устроиться под чьим-нибудь крылом, у кого побольше силы. Вот мы их и позовем под твое знамя. И получается, что основа для ханства у нас уже есть: тут керуленские, а тут и ононские, и даже кереитский хан тебя поддержит. Ведь так?.. А остальные присоединятся потом, когда поймут, что, кроме как в твое ханство, им деваться больше некуда. Понимаешь?

– Понимаю, дядя Алтан, – наконец с просветлевшим лицом улыбнулся Джамуха. – Как вы все хорошо обдумали!

– Ну, что теперь скажешь, умен твой нагаса?

– Очень умен!

– Стоит к нему прислушиваться?

– Надо прислушиваться!

– Ну, раз так, давай выпьем за наше дело.

– Давайте, дядя Алтан.

Джамуха налил, и они, молча глядя друг другу в глаза, понимая друг друга без слов, подняли чаши и выпили.

Алтан, исполнив свое дело, принялся закусывать жирной, хорошо проваренной лосятиной, отрезая ножом от огромной левой лопатки на берестяном подносе, улыбчиво поглядывая на племянника. Он звучно, по-волчьи чавкал, с наслаждением поглощая кусок за куском.

Джамуха сидел, словно отрешившись от всего. Молча, с восторженной улыбкой в глазах он взирал куда-то вдаль. От неожиданно открывшейся возможности свершения своей давней мечты он как будто растерялся и был взволнован так, что ему словно перебило дыхание и не хватало воздуха. Он несколько раз глубоко вздохнул, с трудом свыкаясь с мыслью о скором свершении того, что казалось почти непостижимым. Вдруг он быстро налил в свою чашу арзу и жадно выпил, почти не почувствовав горечи крепкого вина и не заметив удивленного взгляда дяди.

Он явственно представил себе, как множество нойонов керуленских и борджигинских родов, по обычаю собравшись в верховье Онона на виду священной горы Бурхан-Халдун, приносят ему клятву, саблями рубят псов и жеребцов, пьют их горячую кровь и провозглашают его своим ханом…

«Джамуха-хан!!! – слышался ему рев всего народа, и он восторженно осознавал: – Я монгольский хан!..»

Но вдруг среди лиц, улыбающихся ему заискивающе и подобострастно, которые он в своем горячем воображении видел перед собой, промелькнуло одно, близко знакомое, и тут же все рухнуло, исчезло, и вновь вернулась серая, будничная явь…

«Тэмуджин, анда… А он-то где будет в это время? – растерянно спросил он себя. – Как он отнесется ко всему этому?..»

– Дядя Алтан, тут есть еще одно препятствие… – Джамуха нерешительно посмотрел на него.

– Какое? – спросил тот, перестав жевать.

– Мой анда, Тэмуджин. Он, я думаю, не будет согласен давать мне клятву как хану. Мы ведь равные люди.

Алтан усмехнулся, пренебрежительно махнул рукой.

– И пусть не дает, кому он тогда будет нужен. Когда тебе подчинятся десятки родов и большинство монголов будут под твоей рукой, ты не будешь нуждаться в его дружбе. А он пусть живет по-своему. Хочет, пусть дружит с тобой, не хочет, пусть откочует.

– Он ведь анда все-таки, – Джамуха смущенно улыбнулся. – И помог мне немало.