Тэмуджин. Книга 4

На старых местах остались всего по одному тысячному куреню от обоих улусов. Они переместились поближе к середине владений и стали неподалеку от того места, где находилась главная ставка Тэмуджина и Джамухи, – выше и ниже по реке, чтобы отсюда присматривать за временно оставленными землями. Им было приказано нести пограничную службу, разъездами охраняя окраинные пастбища, не пуская на них падких на чужое соседей да разные бродячие кочевья, высматривающие, где бы поживиться на беспризорных урочищах.

Курень Тэмуджина и Джамухи, перейдя реку, отошел к востоку на четверть дня пути и обосновался в излучине, прикрывшись с востока густым тальниковым лесом, облепившим низкий берег реки. Юрты айлов в куренях заняли точно такое же расположение, что и на прежнем месте, лишь сопки вокруг стояли другие, да река теперь протекала с северной стороны.

Часть вторая

I

Осень в верховье Керулена выдалась неустойчивая, порывистая. Зима приближалась – как будто игралась, подкрадывалась с разными обманными уловками: то отступала куда-то, пряталась за мягкими, тепловатыми днями, то приступала вдруг с колючими холодами, ночными заморозками.

Так же неожиданно, как месяц назад приходила невиданная для той поры жара, так и теперь, в середине месяца гурон[7], вдруг разом надавила крепкая, по-настоящему зимняя стужа. Еще позавчера потрескивали кузнечики, летали стрекозы, люди ходили во всем летнем, а уже наутро густым инеем осыпало траву, ночью разрывало землю трещинами в палец шириной.

На следующий день берега Керулена были окованы крепким, неломающимся льдом. Солнце, уже не грея, как будто отдалившись в своем небесном пространстве, избрав дальнюю от земли дорогу, равнодушно косилось на холодеющую степь.

В улусах Тэмуджина и Джамухи народ готовился к облавной охоте. Еще с лета во всех айлах начинали гнать вино про запас, откладывая на зимнюю облаву – для подношений охотничьим духам, духам – хозяевам тайги, духам предков, защитникам рода и племени, высшим богам. Воины исподволь пополняли колчаны, ладили оружие, чинили снаряжение.

Вокруг куреней целыми днями стоял неумолчный шум – молодые оставшиеся до начала охоты дни проводили в учениях. Особенно старались младшие, те, что выходили на большую охоту впервые. Они выкладывались до последнего, чтобы отточить искусство стрельбы, метания копья, владения арканом… С отчаянными криками носились они по холмам, стреляя на скаку по камышовым чучелам, насаженным на диких табунных лошадей. Мечтой для каждого было во время охоты на глазах у старейшин попасть в правую почку бегущего зверя – косули, оленя или любого другого – и получить звание мэргэна, которое отныне навсегда прикрепилось бы к его имени: Хасар-мэргэн, Буянту-мэргэн, Адучи-мэргэн…

По древнему обычаю, девять ночей перед охотой соплеменники проводили без сна – собирались по родственным кругам и слушали улигершинов, воспевающих подвиги Гэсэра, отдавая дань почтения небесному воину, умилостивляя его, чтобы тот оттаял суровой душой и обратил взор на землю, наслал охотникам силы и удачи.

В те же дни по куреням проводились молебны, народ собирался большими толпами и приносил богам жертвы вином и кровью, просил хозяев тайги снизойти до людских нужд, оделить их из своих несметных богатств. Через шаманов люди передавали свои просьбы небесным хаганам и просили их узнать, что еще нужно исполнить им для получения хорошей добычи. Шаманы и объявили благоприятное время для начала охоты – третий день предстоящего новолуния.

Дня за два до охоты разведчики от куреней ездили в тайгу. Они потихоньку проезжали в глубь дебрей, где предстояла охота, высматривали следы и, затаившись в укромных местах, слушали лес…

Вернувшись, все как один объявляли, что оленей и кабанов на этот раз небывалое множество. Соплеменники, получив такую весть, облегченно переводили дух, светлели лицами.

– Наконец-то, как будто, боги обращают взоры на нас… – осторожно переговаривались между собой.

– Пора бы уж, давненько не видели приличной добычи.

– Который год полупустыми возвращались…

Но радовались втихомолку, без шума, чтобы не сглазить удачу. Обильно кропили архи на восемь сторон, прося богов и духов удержать зверей на месте, не дать им уйти в другие места.

С этого времени люди с нетерпением ждали того дня, когда они окажутся в тайге, выйдут против звериных стад и обнажат оружие. Особенно жаждали добычи харачу – те, что были победнее. Они ждали долгожданного праздника для своих желудков и пополнения запасов на дальнейшую жизнь.

– Хоть будет что зимой детям жевать, – говорили они, по седьмому разу осматривая свое оружие и снаряжение.

– Давно не ели мяса вдоволь…

– Отрежешь ребрышко, сваришь с толчеными корнями, вот и вся еда… – вторили им другие.

– Не то что мяса, шкуры на одежду не стало.

– Нойонам да богатым хорошо, у них скота много, а у нас – только с охоты отъешься да оденешься прилично.

Разговорчивых сердито обрезали старики:

– Эй, хватит вам, не болтайте языками раньше времени.

– Восточные духи услышат, испортят вашу охоту…

– Как раз в такое время они рыщут среди людей, разнюхивают…