Тэмуджин. Книга 4

У того, когда он увидел решительный взгляд Тэмуджина и уловил знакомый холодок в голосе (он знал, что в такие мгновения тот может пойти на любое действие), прошел запал. К тому же на похмельную голову он, видно, немало утомился, добираясь до него по заснеженной тайге.

Джамуха слез с коня, бросил поводья своим нукерам и, махнув им рукой, приказывая отъехать подальше, сел у костра. Протянул руки к огню, раскрыв ладони. Тэмуджин тоже попросил своих – братьев и нукеров, тысячников и старейшин – оставить их одних.

Когда те отошли к кострам полусотни Сагана, Тэмуджин повернулся к Джамухе и сказал:

– Анда, прошу тебя умерить пыл и не шуметь при людях. Пойми, что нам с тобой ссориться и ругаться – самим ослаблять себя в глазах людей. Ты умный человек и должен понимать: что бы ни случилось, нам лучше без ругани решать все между собой, а то если посторонние увидят между нами трещину, врагам нашим это будет как раз на руку. Ведь верно я говорю?

– Верно говоришь, – тот растерянно пожал плечами, отводя взгляд в сторону.

– А теперь подумай хорошенько: как такую уйму зверей мы смогли бы удержать? У нас не было времени, чтобы переговариваться с тобой. Пока мы гоняли бы друг к другу посыльных, звери разорвали бы облавный круг и разбежались. Это ведь понятно… Был бы сейчас ты на моем месте, а я на твоем, я понял бы все и полностью поддержал тебя. Сделай так и ты сейчас. Ты приехал, посмотрел, проверил, как тут идет дело, я доложил тебе о том, как прошел день, а теперь поезжай обратно и займи место тобши, как и полагается на облавной охоте. Вот что я могу тебе сказать. И очень тебя прошу, напряги весь свой разум и постарайся меня понять.

Джамуха, потупив взгляд, слушал его. Он долго молчал, раздумывая, а затем расслабленным голосом сказал:

– Что ж, наверно, ты прав, анда. Зверей и вправду много, мне это говорили, когда я ехал сюда… Да это Алтан с Даритаем все нашептывали мне: мол, что это такое, без слова тобши останавливают облаву, съезди и разберись. Да что с них возьмешь, старые люди, иного не понимают, кроме как держаться обычая… Что ж, раз я приехал к тебе, давай мы вместе побрызгаем хозяевам тайги.

– Это можно, – сказал Тэмуджин, облегченно вздохнув, удовлетворенный тем, что у анды хватило ума согласиться с ним. – Выпьем, и ты поезжай обратно, ты ведь тобши и должен вести себя достойно. А поговорить и отпраздновать удачу у нас будет время и завтра, и послезавтра.

– Я все понял, анда, не говори больше ничего. – Джамуха с расслабленной хмельной улыбкой смотрел на него. – Сейчас я поеду.

– Вот это хорошо. – Тэмуджин махнул Боорчи и Джэлмэ, поглядывавшим от соседнего костра. – Принесите нам архи!

Они, побрызгав духам, выпили, и Джамуха, кивнув ему на прощание, сел на своего заиндевевшего жеребца и тронул в темноту, в сторону своего крыла. Тэмуджин долго смотрел ему вслед и думал: «Каков бы он ни был, какие бы помыслы ни держал в голове, а сейчас ни мне, ни ему не нужны склоки между нами». А еще ему врезались в память слова анды о том, что Алтан с Даритаем нашептывали ему, натравливали, настраивали против него…

«Еще этих между нами не хватало, – раздраженно подумал он. – Правду говорил отец: где этот Алтан, там всегда какая-нибудь смута… С малых лет был таким…»

VII

Едва забрезжил над восточной горой рассвет, морозную высь над тайгой вновь прошили сигнальные стрелы. Воины вставали, оставляя недогоревшие костры, садились на коней, занимая свои места в цепи. Вскоре еще раз прозвенели две стрелы – на этот раз вперед, в сторону звериного стада, и движение началось. Вновь разнеслась над лесом охотничья песня, мерно залязгали в такт ей удары железа. Спереди донесся глухой шум, хруст ломаемых ветвей, звериный рык… – вспугнутые звери тоже начали движение.

Но уже шагов через триста загонщикам пришлось остановиться: скопившиеся перед ними звериные стада уперлись, передние не давали хода задним, словно подошли к какой-то невидимой стене. Чем ближе подходили к опушке, тем теснее становилось зверям в кругу.

Вновь взлетели сигнальные стрелы – в просветах между деревьями они с протяжным свистом взметнулись к зениту, всадники натянули поводья, стих многоголосый рев. Сотники и десятники заспешили вдоль рядов, принялись за устройство новой ловушки. Тысячники стояли на месте, не вмешиваясь, молча наблюдали за ними: за вчерашний день все облавщики приноровились к делу так, что каждый знал свое место и понимал все с полуслова.

На другой стороне джадараны устраивали свою ловушку, от них доносились крики отдаваемых приказов.

Тэмуджин уже не ездил смотреть на то, как охотники устраивали ловушки и расстреливали зверей; он вместе со старейшинами находился у большого круга. После того как стали расставлять стрелков не кругом, а прямым проходом, потери в людях прекратились почти совсем. Начиная со второй ловушки до последней за вчерашний день в киятском крыле не было ни одного убитого и даже раненого, а в джадаранском, как сообщали, пострадало всего пять или шесть человек, но зверей, попадавших в мешки, уничтожали всех до единого…