Тень

— Эй! — Талей, стоявшая в стороне, подняла ладонь в жесте мира. — Эй… Чандрэ, верно? Ведь так тебя зовут, да? Она ничего такого не имела в виду. Это всего лишь разговор. Нет необходимости в насилии… это всего лишь разговор. Мы все расстроены тем, что там происходит, na? Все мы сестры, да? И она молода. Слишком молода, чтобы нанести такое оскорбление.

Чандрэ посмотрела на низенькую видящую.

После выразительной паузы она щёлкнула предохранителем, убрав пистолет от горла Драйи.

— Я не убиваю своих сестёр, — сказала она. — Но я ожидаю, чтобы они вели себя подобающе.

Женщина по имени Драйя ахнула, хрипло задыхаясь от того, что давление на её трахею исчезло. Когда Чандрэ наградила её предостерегающим взглядом, та сглотнула, широко раскрыв глаза от страха.

— Совсем из ума выжила, блядь… — пробормотала Драйя, когда Чандрэ отошла.

— Молчи ты! — шикнула на нее Талей. — Она охотница. Ты разве не видишь метки?

В этот раз Чандрэ не потрудилась отреагировать.

Осознав, что испоганила свой шанс наладить связь с видящей, которая могла дать ей доступ к внутренним кругам СКАРБа, притом в столице, она лишь покачала головой и тихо щёлкнула языком, убирая пистолет в плечную кобуру.

Это не имело значения.

Западные видящие всё равно в основном ненавидели её.

Она была иностранкой в лучшем случае, а в худшем случае — «коленопреклонённой», то есть той, кто вырос в уединённом религиозном поселении в Индии, и поэтому не имел представления о западных видящих. Чандрэ не потрудилась исправлять это впечатление или говорить им, что она выросла в таком же работном лагере, что и они — наверное, даже в худших условиях.

Большинство видящих здесь, особенно женщины, в детстве были проданы правительству Соединённых Штатов. Не идеальная судьба, но здешние нормы означали, что с ними всё равно обращались прилично, хоть они и оставались рабами.

Чандрэ уже закрыла шкафчик, направилась к выходу со своим рюкзачком и только тогда осознала, что злится в основном на себя.

Глава 9 Джорджтаун

Чандрэ сидела в баре Джорджтауна, потягивая тот же напиток, который она заказала почти два часа назад, когда пришла сюда.

К ней подходили, конечно, потому что люди часто посещали это место.

Это происходило так часто, что она уже почти не замечала; она была женщиной и не могла прятать свою расу так хорошо, как большинство видящих, работавших в Соединённых Штатах. В любом случае, определённый сорт людей, похоже, получал удовольствие, подходя к видящим, которые не находились в чьей-то явной собственности.

Чандрэ адаптировалась. У неё не было выбора, кроме как делать масштабную операцию, которую она упорно отказывалась делать.

Даже контактные линзы на красных радужках не особенно помогали, учитывая её рост и форму лица. Она даже двигалась как видящая — Тензи как-то раз отчитал её за это во время их полевых разведывательных операций под Семёркой.

Чандрэ могла избавиться от всего этого, если была острая необходимость для операций глубокого внедрения, но обычно требовалось носить лицевые протезы, чтобы смягчить её скулы и форму глаз, а также приходилось изменять повадки. Пока что на этом задании такой необходимости не возникало. Здесь никто не оспаривал её бумаги о владении, учитывая, что там имелась федеральная печать.

Ночами она держалась подальше от гетто видящих, где происходило большинство нападений.

Люди всё ещё не забыли атаку на Белый Дом и смерть Веллингтона. Они всё ещё вели себя так, будто их столица находилась внутри территории врага. И огромное гетто видящих, которое окружало добрую часть Вашингтона, не помогало делу.

Чандрэ была защищена от большей части этой паранойи, открыто работая на СКАРБ. Её позиция гарантировала, что большинство людей будут воспринимать её как «хорошую». Это служило достаточной защитой, чтобы Чандрэ не утруждала себя попытками маскировки.

В реальности, если притворяться человеком, это всё равно не помогало избавиться от человеческих мужчин.

Однако это могло сделать их чуточку вежливее.

— Сколько? — молодой человек в костюме улыбнулся. Его лицо раскраснелось от алкоголя, язык заплетался. Судя по возрасту и качеству помятого костюма, Чандрэ отнесла его к интернам — может, эксперт Конгресса или сотрудник одной из многочисленных некоммерческих организаций, действующих в центре города.

Когда Чандрэ его проигнорировала, он, похоже, решил, что громкость — это решение проблемы.

— Сколько? — спросил он громче, перекрикивая разговоры толпы. — Ты работаешь, красотка?

Она не поворачивалась, пока он не положил руку на её плечо.

В мгновение ока её нож оказался извлечённым из ботинка и приставленным к его горлу.

Она стиснула его руку, повернув так, чтобы нож не сверкнул в барном освещении и не засветился на камерах видеонаблюдения. Наклонившись к его лицу, она посмотрела ему в глаза.

— Да, я работаю, червяк. Всё ещё хочешь нанять меня?

Паренёк, который, наверное, ещё не повидал и двадцати пяти сезонов — учитывая, что он человек, а они стареют быстрее — побелел как простыня.

— Н-нет, — пролепетал он. — Нет, нет. Простите. Моя ошибка.

— Да, я думаю, что это была ошибка.