Тень

– А раньше тебе так не казалось! – усмехнулся Карлай, и девушка прикусила губу. – Нет, на этот раз он поступил глупо. За нашими плечами длинный путь. Путь по качающемуся канату, с которого можно сорваться в любой момент, если не быть осторожным.

За спиной раздался еле слышный вздох. Девушка обернулась. Она уже привыкла к тому, что Лесэн, если захочет, может двигаться абсолютно беззвучно. Юноша мрачной тучей появился в самом темном углу каюты, и только свет, отражающийся в золотых украшениях, выдавал его присутствие. Наконец он вышел чуть вперед, сел прямо на пол, опершись спиной на стену, и тут же превратился в неподвижную статую.

Вода за окном вздрогнула, и девушка непроизвольно вздрогнула вместе с ней. Тронулись. Атласная поверхность канала начала вздыматься и прогибаться, в ее черной бездне покачивались, словно в колыбели, раздробленные световые силуэты зданий.

Карлай ослабил на шее шелк и замер тоже, глядя на ползущие мимо гранатовые зерна городских окон.

– Каждое из них – это история, – произнес он негромко не то в продолжение их разговора, не то, наоборот, пытаясь уйти от него. – Порой настолько невероятная, что именно это и доказывает ее правдивость.

– Расскажи мне ВАШУ историю… Пожалуйста! – попросила Уна-Жанел. – Мне нужно знать…

– Нужно, – подтвердил супруг, даже не дав ей закончить.

Тахис достал из винного шкафа бутылку и начал открывать ее. Налил всем вина, но пить не стал. Вместо этого забил трубку и молча раскурил ее, все так же глядя в окно. Огонек, то разгораясь, то прячась глубже в отверстие трубки, отражался на стекле и в без того сияющих глазах Карлая. И каждый раз, освещаясь, его лицо становилось немного другим – так много чувств проступало на нем.

– В тот решающий день Лесэн был еще совсем мальчишкой… – Голос плыл по каюте вместе с полупрозрачными узорами душистого дыма и оттого казался еще более вкрадчивым. – Его семья заправляла одной из моих фабрик. Отец Лесэна был моим давним компаньоном и другом. Уверен, он всегда делал лучшее из возможного, чтобы не происходило, но такого никто не мог ожидать. Столь крупных налетов, как тогда, этот уголок периферии не знал давно. Большая удача, что дела заставили меня приехать в тот самый момент…

Краем глаза Уна заметила, как на слове «удача» рису передернуло, и вскоре ей стало понятно, почему.

– Его семья, даже мать бились, как сошедшие с древних полотен свирепые драконы, – продолжал рассказ Карлай, и текучий голос его становился все тверже, словно застывал от сквозившего из памяти холода. – И этот мальчишка вместо того, чтобы прятаться, вылетел неизвестно откуда, словно бес, и разбил вдребезги стул о голову того, кто напал на меня со спины. А отлетевшую ножку вогнал этому верзиле в глаз с такой точностью, что даже мне стало не по себе.

Карлай описывал еще что-то, и с каждым словом его слушательнице казалось, что она перестает чувствовать свое тело, будто кровь, согревающая его, бежит все медленнее, остывая. И словно вторя ее чувствам, на несколько мгновений комнату заполнила тишина. Кажется, оба участника той чудовищной битвы опять оказались на далекой фабрике среди криков и бессвязного крошева, сделавшегося из того, что было привычной обыденностью. Их лица были полны чувств, но глаза… пусты. Пугающе пусты, потому что не было сейчас в этой комнате ни добросердечного и безупречно воспитанного Карлая, ни его покорного слуги. Где-то там среди шелеста сотен перевернутых страниц календаря они все еще сражались с тем, что уже невозможно было победить.

И Уна неподвижно стояла там за их спинами. Услышанная история медленно и безвозвратно пропитывала ее. Чувства, мысли, все стеклышки, через которые она смотрела на свою новую семью, да, впрочем, и на весь окружающий мир, еле уловимо менялись. И вдруг резкий звук колокола выдернул девушку из оцепенения. Она повернулась к окну.

«Легато» вынырнула из-под горбатого моста и скользнула к причалу одного из клубов. Невысокая башня, будто флиртующая с прохожими теплым светом из окон, вросла в деревянную платформу, на которой было тесно от цветочных горшков и ящиков. И все же найдя свободное местечко около перил, на помосте курил служащий. Увидев, что лодка прижимается к берегу, он оживился и замахал руками.

– Еще одно короткое дело. Мне нужно подняться наверх. Закончи пока за меня историю, – попросил Карлай и вышел.

Уна покосилась на юношу, по-прежнему сидящего на полу. Плечи ссутулились. Смоляные локоны упали на лицо. Руки с золотыми когтями были сцеплены на коленях.