Тень

Когда-то в школе маленького Степу немного напугал образ Мышиного короля из сказки «Щелкунчик». Этот герой был одновременно пугающим и отвратительным, Степа плакал ночью, и его отец, ха-ха, узнав от учительницы, в чем дело, решил успокоить ребенка. Он объяснил, что трехголовых мышей не бывает, а мышиным королем на самом деле называют явление, когда мыши или крысы сбиваются в один гигантский мохнатый ком с сотней хвостов, сотней глаз и тысячью зубов. Вероятно, Витя в первый раз в жизни действительно хотел сделать как лучше, но кошмарный образ Мышиного короля из папиных объяснений остался со Степой на всю жизнь, и сейчас, глядя на царя, он опять вспомнил о нем.

Царь нежитей был огромен. Он заполнил собой весь гигантский кабинет покойного Игоря Валерьевича. Он был не просто нежить, верхняя его часть выглядела так же, как и у других особей – скульптурных пропорций мужское тело чернее, чем ночь, зашитый плотью рот, белоснежные глаза без зрачков. Но нижняя его часть была похожа на гигантского спрута, состоящего из живой темноты. Царь клубился, растворялся и снова собирался из воздуха в липкую страшную тьму. Лишь приглядевшись, Степа увидел, что царь весь состоит из тысячи индивидуальных нежитей, собравшихся в причудливого страшного монстра.

Степа выстрелил, но автомат заклинило. Толстое черное щупальце во второй раз опустилось на пол кабинета и смело с этажа всех, кто на нем находился.

Когда умер Игорь Валерьевич, Мертвого отпустило. Как будто что-то внутри у него перегорело, какой-то предохранитель, и решетка тюрьмы, которую он сам себе старательно сконструировал и в которой жил последние десятилетия, распахнулась. Мертвый первым увидел движение царя, он первым понял, что именно дальше случится, он же схватил Лизу и Антона – годы ежедневных тренировок дали о себе знать – буквально за шкирку и перекинул их обоих через опускавшееся на них страшное щупальце. Антон и Лиза приземлились на пол в двух шагах от двери. А щупальце с невероятной силой ударило по полу и вымело Мертвого и Степу наружу.

Лежа на полу, Антон успел последний раз взглянуть на лицо Мертвого. В отсветах бушующего за окном пожара оно выглядело одновременно страшным и каким-то очень родным. Антон привык к нему. Он видел Мертвого каждый день, он знал его с детства, для него это изуродованное лицо даже в каком-то смысле стало любимым. И вот он смотрел на его оплавленное лицо, лишенное всякой растительности, без губ и век, до неузнаваемости обезображенное когда-то горящим авиационным топливом, с нежностью. Мертвый улыбнулся Антону и исчез.

* * *

Степа не успел спасти Мертвого, да и, честно сказать, даже не пытался. Все его внимание занимал противник. Выпав из окна, Степа пролетел в свободном падении несколько этажей, зацепился за первую попавшуюся тень, развернулся и бросился обратно к разбитому окну последнего этажа, куда опять вползало огромное черное туловище царя нежитей.

Теперь все Степино существо было подчинено одной цели: убить врага. Когда Степа забрался в комнату, Лиза и Антон были плотно сжаты черными щупальцами: царь рассматривал их с любопытством и, как показалось Степе, легкой брезгливостью. Он передернул затвор автомата и выстрелил противнику в спину. Щупальца разжались, чтобы моментально сомкнуться в том месте, где еще долю секунды назад стоял Степа. Удивительно, какую ясность мысли дарит смерть: Степа мог легко просчитать все углы нападения, увидеть как на ладони все уязвимые места своего противника и не попасть под удар мощных щупалец, которыми тот собирался обхватить его и притянуть к себе.

Но ясность мысли и быстрота реакции мало что решают, если ты сражаешься с более могучим соперником. К такой мысли Степа пришел примерно через тридцать секунд боя.

Он двигался короткими перебежками, стреляя то с одной, то с другой руки. Короткая очередь из автомата – прыжок – выстрел – кувырок. Но что бы ни делал Степа, царь опережал его. Там, где на стороне Степы была быстрота и ловкость, царь побеждал объемом – он в буквальном смысле слова заполнил собой все пространство, и Степе стоило невероятных усилий увернуться от вездесущих щупалец, чтобы оказаться с противником лицом к лицу.

А это было совершенно необходимо. Царь был смертен, это Степа знал. Он видел, что раны его кровоточат странной светящейся белесой жидкостью, слышал, как противник воет, когда Степа как-нибудь особенно удачно в него попадал. Но видимых результатов пока бой не приносил, а в войне на истощение проиграет Степа, что ему было довольно очевидно.

Кроме того, оказалось, что царь нежитей, так же как и сам Степа, порождение Тени и спрятаться от него не удастся: как только Степа решил срезать угол и нырнуть в сгустившиеся тени, вслед за ним нырнули сразу два щупальца, и на мгновение расслабившемуся Степе стоило большого труда освободиться и вырваться на свет.