Офицеры озирались по сторонам, не осознавая до конца, в какой реальности они находятся.
— Как вам понравился полёт в прошлое? — улыбаясь, поинтересовался Кедров и посмотрел в первую очередь на полковника.
— Впечатляюще… — сдерживая волнение, выговорил Иван Савельевич. — Только не возьму в толк, для чего ты нам это показал?
Кедров рассмеялся:
— Перед неминуемой смертью в голове человека за считанные секунды проносится вся его жизнь. Перед реконструкцией или утилизацией ему предоставляется возможность увидеть эволюцию человечества в целом. Так предписано Высшим Разумом. Всё это должно остаться в матрице души, которая не уничтожается, а лишь корректируется. Такая процедура обязательна для всех людей, проявивших агрессию. Она помогает им сделать выбор дальнейшей судьбы.
— Может быть, вселенский закон обязывает ещё и исповедаться перед тобой? — оскалился в злой усмешке Черемных.
— Нет, этого делать не нужно, — ответил Кедров и посмотрел ему прямо в глаза. — А вот услышать ваши впечатления я не прочь. В работе над совершенствованием человеческого сознания они мне очень пригодятся.
— Товарищ полковник, — с горячностью продолжил Черемных, — да он же издевается нам нами! Разве вы не видите? Перед тем, как превратить нас в прах, он ещё рассчитывает на нашу поддержку! Хочет въехать в рай на наших костях!
— Боже мой, как же вы ненавидите будущее, и как далеки от совершенства, — с грустью проговорил Алексей. — Живёте, будто в улитке. Окружающий мир вам не интересен, а потому и не ведом. Встать на пути эволюции — это глупость, остановить совершенство человечества невозможно. Вы видели, что происходило на планете в далёкие времена, какие катастрофы бушевали на ней по причине неразумных действий предыдущих цивилизаций? Видели, от чего они погибли? Это ли не аргумент для переосмысления своего отношения к окружающему миру?
— Для чего ты всё это плетёшь? — не удержался от вопроса Головко. — Мы уже практически мертвы, а от мертвецов какой прок?
— Ваши души бессмертны, и мой долг пополнить их позитивом, — на полном серьёзе сообщил Кедров.
— Кончай Ваньку валять, Дьявол, — прохрипел Черемных. — Делай скорее то, что задумал. Тошно мне от тебя. — Он обхватил голову ладонями и наклонился вперёд, упёршись локтями в колени. Глаза неподвижно уставились в одну точку, на скулах беспрестанно ходили желваки. Ему стало окончательно понятно, как беспомощны они перед пришельцами, и как абсурдно их сопротивление. На душе бравого и бесстрашного офицера сделалось смутно и пакостно.
Николай Климов сидел, не шевелясь, и не проронил ни слова. Его напуганное добродушное лицо виновато склонилось вниз, а пухлые полудетские губы слегка вздрагивали. Он часто моргал белесыми ресницами и периодически без надобности поправлял на носу очки.
В отличие от сослуживцев, капитан Безупречный зло скалился. Его сила духа была велика. Казалось, вернись к нему сейчас подвижность, он вскочил бы незамедлительно и, не раздумывая ни секунды, набросился на Кедрова, чтобы придушить. Даже обездвиженный, Иван не чувствовал себя поверженным и готов был бороться до последнего вздоха. В нём текла ухарская кровь. Она вскипала в жилах, принуждая протестовать до конца. Ему почему-то не верилось, что финал наступил, а подвига не произошло. Он продолжал надеяться на чудо, которое не раз ему сопутствовало, с нетерпением ждал его, смеясь над судьбой.
— Ну что, господа офицеры, наступила та минута, кода вы должны сделать свой выбор, — сказал Кедров.
Офицеры молчали. И тут, к всеобщему удивлению, заговорил Климов. Он встрепенулся, как воробей, и спросил с надеждой:
— А можно мне остаться здесь? Я готов верой и правдой служить во имя благородной цели. Буду беспрекословно исполнять всё, что потребуется от меня для спасения человечества. Уверяю, я принесу большую пользу. — В глазах молодого офицера стояла мольба.
Что?! — Взвился Безупречный. — Ты готов служить Дьяволу?! Ты офицер ФСБ, Климов! Одумайся и скажи, что испугался смерти. Я поверю, что это была минутная слабость. От его рук погибли твои товарищи. Вспомни это, Коля, и не роняй честь офицера! Не вставай перед бесом на колени!
Наступила тишина, но она длилась недолго. Её нарушил уверенный голос полковника:
— Верни мне табельное оружие, оставь в обойме один патрон. — Взгляд Ивана Савельевича выражал твёрдую решительность.
— И мне тоже, — хрипло выдавил из себя Черемных.
Безупречный стиснул зубы. В горле появилась едкая горечь неизбежности. Последовать поступку командира он не мог.
— Хорошо, я сделаю так, как пожелал каждый из вас, — сообщил Кедров.
Он подошёл к пульту и потянул вверх тоненькую ножку тумблера. Через некоторое время в стене отошла в сторону овальная дверь, в зал вошёл мужчина в облегающем тело серебристом костюме и остановился напротив Кедрова.
— Владимир Иванович, в ваше распоряжение поступает человек, готовый оказать помощь в реализации нашей программы. Вам предстоит провести на нём эксперименты с целью усовершенствования сознания. Отведите его в жилой сектор, покажите комнату, проведите инструктаж.