Тень дьявола

Они опять обменялись нежными взглядами и прыснули от смеха. Из дальнейшего разговора Ирина сделала вывод, что мужчина действительно научный сотрудник, биолог, заведует лабораторией, а его Наденька — домохозяйка, в прошлом математик. Приятная пара завершила обед десертом. Рассчитавшись с официанткой и, внимательно посмотрев на соседку, они покинули кафе.

Ирине сделалось тоскливо и одиноко. Она поспешила расправиться с салатом, быстро выпила гранатовый сок, положила на край стола деньги и вышла следом. Её необъяснимо влекло что-то за незнакомцами. Выйдя из кафе, она словно шпионка, отыскала взглядом таинственную пару и пошла следом. Что-то подсказывало Ирине: поступить следует именно так и не иначе. Для чего это нужно сделать, она не могла понять.

Мужчина и женщина, взявшись за руки, медленно шагали по асфальтовой дорожке вдоль Камы. Ходить быстро Ирина не могла, появлялась одышка, а идущая впереди пара, словно догадывалась о её недуге и двигалась с той же скоростью, что и она. Впереди показалась излюбленная скамейка, до неё оставалось пройти совсем немного, и можно было присесть.

Заинтересовавшие Ирину супруги остановились как раз напротив вожделенного места, на миг повернули лица в её сторону, а потом подошли к чугунному парапету и словно приклеились к нему. Доковыляв до своего гнёздышка между двух черёмух, Ирина присела передохнуть. Около получаса мужчина и женщина не сходили с места, опираясь на ограждение, и любовались открывшейся панорамой. Любопытен был тот факт, что всё это время они молчали и только под конец мужчина незлобиво ругнулся:

— А, чёрт! Надо же так угораздить!

Женщина слегка наклонилась и посмотрела на мужчину сбоку, затем заразительно рассмеялась:

— Это к счастью, Илюша. Наш день отмечен сюрпризом!

— Хорош сюрприз — сверкать голой коленкой перед народом!

— Да успокойся ты, право. Сейчас я всё исправлю.

Она взяла мужчину за руку и повела к скамейке, на которой расположилась Ирина.

— Доброго здоровья, — молодцевато произнёс мужчина. — Вы не будете возражать, если мы пристроимся на краешке?

— Минут на десять, не больше, — добавила женщина. — Илья Михайлович умудрился порвать брюки на самом видном месте, а у меня, к счастью, есть нитка с иголкой.

— Конечно, присаживайтесь, — посочувствовала Ирина, вставая. — Я уже отдохнула, пойду дальше.

— Что вы, что вы, — запротестовал Илья Михайлович, положив руку на плечо Ирины. — Отдыхайте, любуйтесь красками лета. Мы мигом, правда, Наденька?

— Придётся постараться.

— Вот и хорошо, вот и прекрасно, — сказал Илья Михайлович, присаживаясь рядом с Ириной.

— Пока Наденька колдует с иголкой, вы с вами познакомимся. Не часто выпадает случай пофлиртовать с прелестным созданием.

Мужчина был по-отечески доброжелателен, от него исходила душевная теплота.

— Вы уже знаете, как меня зовут, смею лишь добавить: фамилия моя Старостин. Мою жену зовут Надежда Викторовна, то же Старостина.

Супруга Ильи Михайловича чуть-чуть приклонила голову и в знак подтверждения приподняла брови вверх. Только теперь Ирина смогла рассмотреть женщину. В кафе сделать это было невозможно, там стоял полумрак, и лицо Надежды Викторовны было в тени. Супруга Ильи Михайловича была по-настоящему красива: стройная фигура, высокая грудь, в глазах не по годам яркая синь, влажные полные губы и девичьи ямочки на щеках.

Ирина не стала дожидаться вопросов и с радостью представилась сама:

— Ирина. — После секундной паузы, добавила. — Ларионова.

Ей сделалось хорошо и комфортно. И хотя она не знала родителей и их ласки, а родительские отношения наблюдала только со стороны, в ней появилась уверенность, что если бы они были живы, то были бы непременно похожи на новых знакомых. Длительное затворничество дало о себе знать: появилось неожиданное желание выговориться, поделиться сокровенными мыслями и посоветоваться. Ирина терзалась сомнениями и не знала, как поступить. Открыться перед этими людьми, рассказать им всё о себе вот так, сразу, было выше её сил. Даже если они добры и отзывчивы. Она предпочла отмолчаться.

Илья Михайлович с одного взгляда определил, что цвет лица у Ирины нездоровый, её точит болезнь, и она нуждается в помощи. Если женщина проводит целый день на набережной, значит, ей нечем заполнить пустоту мучительно длящегося дня, значит, засасывает её печаль и некому эту печаль развеять. По натуре своей Илья Михайлович был сердобольным человеком, и оставаться равнодушным он не мог.

«Надо во что бы то ни стало растормошить её, развеселить хотя бы на время», — подумал Старостин и начал разговор на нейтральную тему.

— Погодка-то, какая, а? Меня зависть берёт, когда я вижу отпускников в такое прекрасное время. Везёт же счастливчикам! — Илья Михайлович покосился на Ирину, наблюдая за её реакцией.

— А вы, Ирочка, случайно не относитесь к их числу? — спросил он и замер, с тревогой ожидая ответа.