Тень и Коготь

– У Севериана имеются друзья в высших сферах. Признаться, я уж давненько так думал: палач, казнедей, болтающийся по дорогам подзаборным бродягой – такого не проглотит даже Бальдандерс, а моя глотка, боюсь, тем более слишком узка.

– Если у меня и есть друзья наверху, мне об этом неизвестно, – заметил я.

Столбики хризосов выровнялись, и доктор придвинул один ко мне, а другой – к великану.

– Поначалу, увидев тебя спящим рядом с Бальдандерсом, я подумал, что ты послан к нам с предупреждением – ведь моя пьеса в известной мере, как ты, возможно, заметил, критикует автаркию.

– В известной мере? – с сарказмом пробормотала Иолента.

– Но, разумеется, посылать палача из Цитадели для устрашения пары бродячих фигляров – это уж до абсурда слишком. Рассудив так, я понял: мы самим фактом постановки пьесы помогаем тебе не привлекать лишних взглядов. Служим тебе этакой ширмой. Немногие заподозрят, будто один из слуг Автарха ввяжется в подобное предприятие. Поэтому я и вписал в пьесу роль Фамильяра – чтоб спрятать тебя еще лучше, чтоб всем было ясно, отчего ты в таком наряде.

– Об этом я даже не подозревал, – сказал я.

– Ну конечно! Мне же отнюдь не хотелось, чтобы из-за меня ты не смог оправдать доверие тех, кем послан. Однако вчера, пока мы сооружали сцену, к нам подошел один из самых высокопоставленных слуг Обители Абсолюта – думаю, из агамитов, эти всегда близки к ушам власть имущих – и спросил, не та ли мы труппа, в которой ты выступал, а если да, с нами ли ты сейчас. Вы с Иолентой отсутствовали, однако я подтвердил и то и другое. Тогда он спросил, насколько велик твой вклад в наше общее дело, а услышав ответ, сказал, что ему наказано заплатить нам за ночное представление вперед. Что оказалось весьма и весьма кстати, так как этому дурню здоровому вздумалось броситься на зрителей.

То был один из двух-трех случаев, когда я видел Бальдандерса всерьез обиженным шпильками доктора. Любое движение наверняка стоило ему нешуточной боли, однако великан заерзал и не спеша, понемногу, отвернулся от нас.

По словам Доркас, я, ночуя в шатре доктора Талоса, остался совсем один. Теперь то же самое чувствовал великан: очевидно, для Бальдандерса на прогалинке не осталось ни души, кроме него самого да кой-каких мелких зверушек – ручных, но изрядно ему надоевших.

– Его несдержанность уже наказана, – сказал я. – Вон как скверно он обожжен.

Доктор согласно кивнул.

– На самом деле Бальдандерсу здорово повезло. Иеродулы ослабили мощность лучей до минимума, пытаясь не убить его, а отогнать. Благодаря их снисходительности он и жив, ну а регенерация – лишь дело времени.

– Ты хотел сказать, исцеление? – негромко пробормотала Доркас. – Видимо, да. Мне его так жаль, что словами не выразить.

– Доброе у тебя сердце. Пожалуй, сверх меры доброе. Однако Бальдандерс еще растет, а на растущих детях любые раны заживают с невероятной быстротой.

– Еще растет? – переспросил я. – Да у него же полголовы в седине.

– Значит, и седина его идет в рост, – рассмеялся доктор, поднимаясь и отряхивая брюки от пыли. – Ну что ж, дорогие друзья, вот оно, то место, где, как весьма метко выразился один поэт, путь, каждым избранный, расстаться нам велит. Мы, Севериан, остановились тут не только отдыха ради, но потому, что именно здесь дорога в Тракс, куда ты направляешься, и дорога к озеру Диутурна, в наши края, расходятся в разные стороны. Уж очень мне не хотелось идти дальше, оставив все надежды увидеться с тобой и честно разделить добытое… но теперь с этим покончено. Только будь добр, сообщи при случае своим благодетелям из Обители Абсолюта, что с тобой обошлись по всей справедливости.

Столбик хризосов так и поблескивал на земле у моих ног.

– Хорошо. Непременно, – ответил я, подбирая монеты и пряча их в ташку. – Здесь в сотню раз больше того, на что я рассчитывал.

– Если Севериан идет в Тракс, – сказала Доркас, обменявшись взглядами с Иолентой, – то и я иду с Северианом.

Иолента протянула доктору руку, очевидно ожидая, что тот поможет ей подняться с земли.

– Мы с Бальдандерсом дальше пойдем одни, – сказал доктор, – и идти будем всю ночь. Да, нам будет вас не хватать, однако пришло время расстаться. Доркас, дитя мое, я безмерно рад, что ты не останешься без защитника. – (К этому времени ладонь Иоленты легла на его бедро.) – Идем, Бальдандерс. Пора в дорогу.

Великан грузно поднялся на ноги. Нет, он не издал ни стона, однако я видел, как ему больно. Его бинты насквозь промокли от пота пополам с кровью. Сообразив, что делать, я обратился к остальным:

– Нам с Бальдандерсом нужно обменяться парой слов наедине. Будьте добры, отойдите от нас шагов на сто.

Женщины послушно двинулись прочь – Доркас одной тропинкой, а Иолента (поднявшись с помощью Доркас) другой, но доктор Талос даже не сдвинулся с места. Пришлось повторить просьбу.

– Хочешь, чтобы и я отошел? Бессмысленно. Бальдандерс расскажет мне обо всем, что от тебя ни услышит, как только вернется ко мне. Иолента! Поди сюда, дорогая.

– Она отошла в сторону по моей просьбе, касающейся и тебя.