Тень и Коготь

– Да, но выбрала не ту дорогу, а этого я допустить не могу. Иолента!

– Доктор, я всего лишь хочу помочь твоему другу – или рабу, или кем он там тебе доводится.

– Я его господин, – неожиданно пробасил Бальдандерс из-под толстого слоя бинтов.

– Именно так, – подтвердил доктор, подняв с земли придвинутый к Бальдандерсу столбик хризосов и ссыпав монеты в карман штанов великана.

Иолента, прихрамывая, переваливаясь с боку на бок, подошла к нам. Щеки ее были мокры от слез.

– Доктор, нельзя ли мне пойти с тобой?

– Разумеется, нет, – холодно, будто ребенку, попросившему второй ломтик торта, отвечал доктор Талос.

Иолента без сил рухнула к его ногам, а я перевел взгляд на великана.

– Бальдандерс, я мог бы тебе помочь. Недавно мой друг получил такой же ожог, как и ты, и ему я помочь сумел, но делать этого на глазах доктора Талоса с Иолентой не стану. Может, ты отойдешь со мной – совсем недалеко, по тропинке, в сторону Обители Абсолюта?

Великан неторопливо покачал головой.

– Он понимает, что за помощь ты предлагаешь, – со смехом пояснил доктор Талос. – Сам таким образом многим помог, но слишком уж любит жизнь.

– Я и предлагаю жизнь, а вовсе не смерть.

– Вот как? – Доктор приподнял бровь. – И где же твой друг?

Великан взялся за ручки тележки.

– Бальдандерс, знаешь ли ты, кто такой Миротворец? – спросил я.

– Это было давно, – ответил Бальдандерс. – И давно уж неважно.

С этими словами он покатил тележку вперед – другой тропинкой, не той, что выбрала Доркас. Доктор Талос двинулся за ним следом, волоча за собой Иоленту, вцепившуюся в его руку, но, сделав пару шагов, остановился.

– Севериан, согласно твоим же рассказам, тебе не раз доводилось управляться с лишенными свободы. Не постережешь ли ты сие создание, пока мы не уйдем подальше? А Бальдандерс тебе за это еще хризос даст.

Мне все еще было здорово не по себе от мыслей о мучениях великана и собственной неудаче, однако я пусть с трудом, но выговорил:

– Как член гильдии я вправе принимать поручения и вознаграждение за работу только от представителей законной власти.

– Тогда мы прикончим ее, как только потеряем тебя из виду.

– Это уж ваше с ней дело, – ответил я и направился следом за Доркас.

Стоило мне поравняться с ней, до наших ушей донеслись пронзительные вопли Иоленты. Разом остановившись, Доркас крепче прежнего стиснула мою руку и спросила, что это за крик. В ответ я рассказал ей об угрозе доктора.

– И ты ее отпустил?

– По-моему, он угрожал не всерьез.

Не успел я закончить фразы, как мы, развернувшись, двинулись назад, но, едва прошли с десяток шагов, вопли сменились небывалой тишиной – абсолютным безмолвием, в котором слышен был даже хруст засыхающих листьев. Мы ускорили шаг, но к тому времени, как добрались до перекрестка, я уже не сомневался, что спешить некуда, и торопился лишь ради того, чтобы не разочаровывать Доркас.

Нет, полагая Иоленту мертвой, я ошибался. Миновав поворот, мы увидели ее бегущей к нам – колени сомкнуты, будто ноги чересчур обременены тяжестью пышных бедер; скрещенные руки поддерживают грудь; великолепные, золотистые с рыжиной волосы падают на глаза; платье из тонкой органзы изорвано в клочья. Упав в объятия Доркас, Иолента лишилась чувств.

– Эти звери избили ее! – воскликнула Доркас.

– Минуту назад мы опасались за ее жизнь, – заметил я, окинув взглядом рубцы, вспухшие на прелестной девичьей спине. – Думаю, эти отметины оставлены тростью доктора. Ее счастье, что он на нее Бальдандерса не натравил.

– Но что теперь делать?

– Попробуем вот что. – Достав из-за голенища Коготь, я показал камень Доркас. – Помнишь вещицу, нашедшуюся в моей ташке? Ты еще говорила, что это не настоящий самоцвет. Да, так оно и оказалось, но, похоже, этот камень порой помогает раненым. Я хотел вылечить им Бальдандерса, но Бальдандерс не согласился.

Я подержал Коготь над головой Иоленты, затем провел им вдоль багровых рубцов на спине, но камень ярче не засветился, и лучше Иоленте не сделалось.

– Не выходит, – подытожил я. – Придется мне нести ее на руках.

– Возьми лучше на плечо, чтоб исхлестанной спины не тревожить.

Доркас взяла у меня «Терминус Эст», а я, последовав ее совету, обнаружил, что тяжестью Иолента не уступает мужчине. Долгое время брели мы так под бледно-зеленым пологом леса, прежде чем Иолента открыла глаза. Однако идти дальше или хотя бы держаться на ногах без посторонней помощи она все еще не могла – даже откинуть назад роскошные локоны, чтоб нам лучше был виден овал ее лица в потеках высохших слез, ей удалось лишь с заметным трудом.

– Доктор не позволил мне пойти с ним, – сказала она.

Доркас кивнула.

– Да уж, похоже на то, – отвечала она, будто разговаривая с девчушкой много младше годами.

– Кончена моя жизнь…

Я спросил, отчего она так говорит, но Иолента лишь покачала головой, а спустя некоторое время сказала:

– Можно я с тобой пойду, Севериан? Денег у меня нет вовсе. Все, что дал доктор, Бальдандерс отнял. – Тут она искоса взглянула на Доркас. – У нее деньги тоже имеются – больше, чем досталось мне. Не меньше, чем доктор тебе отдал.