Тень и шелк

— Я чересчур человечен, — яростно выпалил Шон. — Меня не раз ломало так, как тебе и не снилось!

— Знаю. Но истинная сила исцеляется сама, ее не сломить.

Веки Шона дрогнули, словно слова Дэни стали солью для свежей раны.

Наступило долгое молчание, которое прерывало лишь медленное, тяжелое дыхание Шона. Он прислонился к спинке сиденья.

Шон протянул руки.

— Ты разрешишь просто обнять тебя? — спросил Шон. — Только обнять.

— По-моему, это неудачная мысль, — шепотом отозвалась Дэни.

Но не успев договорить, она метнулась в открытые объятия Шона.

Он взглянул сверху вниз на губы Дэни, вздрагивающие печальной улыбке.

— Это отличная мысль, — возразил Шон. — Просто посиди рядом со мной. Нам не остается ничего другого. Когда все будет кончено, мы больше не увидимся.

Дэни промолчала, скрывая боль от этих слов.

— Все дело в Касатонове, — пояснил Шон, — а не в обете.

— Почему?

— У Касатонова нет ни малейших сомнений, что я участвую в этой игре. Если он вновь увидит тебя рядом со мной, он вынесет тебе смертный приговор. Этого я не допущу. Так что обними меня, Дэни. Просто обними.

Очертя голову Дэни отдалась муке и ласке объятий Шона. Медленно и осторожно опустив голову, она положила ее на грудь Шона, как некогда сделала в чреве тибетского грузовика.

Дэни вновь задохнулась от сочетания тепла и мужского запаха, присущего только Шону Кроу. Вновь ощутила различие в их силе.

Но на этот раз физическая сила Шона не пугала ее. Дэни стремилась к ней неизбежно, как река стремится к морю.

Ее глаза неспешно закрылись. С протяжным вздохом она упивалась волшебным потоком силы Щона, растворилась в нем. На миг она ощутила единство с ним, которое не смогла бы описать словами.

Это было даже лучше плотской любви. Это было все равно что любить и быть любимой.

— Какая чудесная улыбка, — прошептал он.

— Я только что сделала замечательное открытие.

— Какое?

— У некоторых мужчин физическая сила может быть даром и благом. У таких мужчин, как ты, Шон.

Его руки на миг стиснули Дэни, придвигая ее ближе, и тут же вновь разжались.

Но было уже поздно. Дэни почувствовала твердое свидетельство вожделения Шона. Она уперлась ладонью ему в грудь, пытаясь выпрямиться.

Он нежно, но твердо удержал Дэни и коснулся мимолетным поцелуем ее шеи.

— Не надо, — попросила она. — Я не хочу, чтобы из-за меня ты нарушил клятву. Ты возненавидишь меня за это.

— Я не смогу ненавидеть тебя.

— Тогда ты возненавидишь себя!

Шон промолчал. Но не отпустил Дэни. Он не мог сдержать желания познать всю силу влечения Дэни к нему так же, как не мог обходиться без воздуха.

Он тщетно спрашивал себя: почему нельзя завершить обет на день раньше — всего на один день?

Но поступить так он не мог. И не мог поручиться, что доживет до завтра, чтобы выполнить обещание.

Какая жалость, что демаркационная линия времени не проходит по заливу Пьюджет-Саунд, размышлял Шон.

Внезапно он рассмеялся.

В этом смехе прозвучало неподдельное веселье, а не горечь.

— Что случилось, Шон? — встревоженно спросила Дэни.

— Демаркационная линия времени! — сквозь смех выговорил он.

— При чем тут линия?

— К лучшему это или к худшему, но в Тибете уже наступило завтра!

Дэни хотела было спросить, что имеет в виду Шон, но осеклась. Быстрым движением ладоней он поднял ее свитер, обнажая грудь. От восхищенного возгласа, который Шон издал при этом, Дэни задохнулась.

А горячая ласка его языка вырвала у нее прерывистый вздох наслаждения.

— Шон, ты уверен?

В его восклицании слились смех и страсть. Прижав к своему телу ладонь Дэни, он заставил ее измерить полноту его желания.

— А ты? — спросил он. — Ты уверена?

Дэни попыталась ответить, но с ее губ сорвался только стон наслаждения, а губы Шона ласкали поочередно ее груди. Единственным словом, которое она сумела выговорить, было его имя.

А затем она почувствовала, как пояс джинсов ослабел, ощутила скольжение его ладони между ног и поднялась навстречу ей. С жаром она поддавалась его испытующим, блаженным прикосновениям, и свидетельство ее желания лилось жидким шелком к нему в ладонь.

Оборвав благоговейный возглас, Шон приподнял ее и одним движением освободил от джинсов и белья. Затем пришла очередь Дэни расстегивать его джинсы вперемежку со страстными ласками.

— Я… не смогу позаботиться о тебе, — вспомнил он.

— Разве я прошу?

Стиснув зубы, Шон боролся с самим собой. Его сдержанность ускользала с каждым вздохом, прикосновением, ароматом желания, исходящим от них обоих.

— Совсем забыл… — хрипло пробормотал он.

— В следующий раз, — ответила Дэни, — потом. А пока я…

Ее слова потонули в невольном вскрике экстаза, когда Шон притянул ее к себе, беспрепятственно проникая в ее лоно. Бесконечный миг они просто сидели обнявшись, впитывая сознание разделенного желания, жажды, единства.

Затем его бедра задвигались, отделив Дэни от остального мира, оставив ей только наслаждение. Застонав, она бездумно отдавалась ему, отвечая на его движения, многократно удваивая напряжение страстного танца.