Тень императора

– В дом проберусь окольными путями. А справлюсь или нет – посмотрим. У меня нет другого выхода. Надо продержаться до подхода подкреплений, и лучшая тактика конечно же наступление. Необходим ударный кулак, вокруг которого соберутся все сторонники императора, а в особняке у меня почти рота бойцов и чародеи. Ну и, кроме того, дома у меня связисты. Без них мы не сможем вызвать полки Мурманса и морских пехотинцев.

– Мне всё понятно, Уркварт. Удачи. – Офицер развернул коня.

– И тебе удачи, Хаген. Передавай привет императору.

Я пришпорил коня, пустив его в галоп, и вскоре оказался в тихом переулке невдалеке от своей столичной берлоги. Спешившись, перелез через забор моего соседа и забрался на крышу высокой пристройки, откуда смог увидеть улицу перед нашими особняками. Линц не ошибся: войск у противника хватало. Стражников около сотни, и они на острие удара, словно скот, пойдут на бойню во время штурма. А за ними гвардейцы 2-го полка, наиболее преданного канцлеру, и чародеи, коих не меньше десятка. Но это не всё. Наверняка есть блокирующие отряды с тыла, а это ещё полторы-две сотни мечей.

«Серьёзная заваруха будет, и крови много прольётся», – подумал я и услышал голос командира гвардейцев полковника Умберто Йерге:

– Кеметцы, сдавайтесь! Ваш граф-изменник уже сидит в подвале дворца и даёт показания! Он признал свою вину, и его участь известна! Но вы ещё можете спастись!

Краткая пауза и голос Нереха:

– Мы не верим тебе, полковник!

– Как хотите! Я изложил факты, а дальше вам решать, жить или умереть! Даю последний шанс! Десять минут на размышление, а потом штурм!

Полковник скрылся за щитами своих солдат, а я, перелезая в свой двор, прошептал себе под нос:

– Передышка очень кстати, десять минут – это хорошо. За этот срок сделать можно немало.

Спрыгнув наземь, я оказался в саду и обнаружил перед собой Амата.

– Доброй ночи, господин граф, – улыбнулся лейтенант. – Давно вас ожидаем.

– Как узнал, что я рядом?

– Он подсказал. – Амат кивнул на оборотня, который показался из кустов.

– Ясно. Готовь воинов к атаке. Как срок ультиматума истечёт, покажем изменникам, что мы умеем. Никого не щадить. Пленниками, если будут, оставлять только офицеров. Допрос вести жёстко.

– А что потом?

– По обстановке.

– Всё понял, ваша милость.

– Давай сюда связиста.

Как только привели говорящего болвана, я вызвал штаб Мурманса. Мне ответил Осколье, который сразу спросил:

– Уркварт, что происходит в столице? А то у нас какой-то посланец регента объявился и требует признать его власть. От вас ответа нет, мы уже стали волноваться.

– Переворот, вот что происходит. Канцлер решил свергнуть императора и объявил себя регентом. Нужна ваша помощь. Когда сможете начать переброску войск в Грасс-Анхо?

– Одна бригада готова и находится в десяти километрах от ближайшего телепорта – это двухчасовой марш. Вторая ещё только выдвигается. Остальные войска на позициях.

– Присылайте, что сможете.

– Это запросто. Но Мурманс…

– Что с ним?

– Генерал ждёт личного приказа императора. Без этого войска с места не сдвинутся.

– Он в своём праве. Однако император сейчас без связи, так что объясни Мурмансу, если он хочет стать маршалом, пусть действует. В противном случае станет врагом канцлера и отправится на плаху, если граф Руге победит. Или уйдёт в отставку, если мы выстоим. Давай, Дин, действуй. Поговори с генералом по душам и объясни ему, что не время сомневаться.

– Постараюсь. – Осколье отключился.

Следующим абонентом был штаб флота на архипелаге Гири-Нар. Вернее, штаб морской пехоты. Там тоже не спали, возможно, уже получили тревожные вести из столицы. Мне ответил полковник Курро. Долго разговаривать с ним я не мог – каждая минута на счету, поэтому был краток: проинформировал полковника о положении дел в Грасс-Анхо и попросил о помощи. Курро, выслушав меня, ответил:

– Граф Ройхо, я верю тому, что вы сказали. Однако вмешиваться я не стану.

– Почему?

– Мне претит мысль, что остверы убивают остверов. Так не должно быть, это против правил чести. Поэтому мои воины останутся на архипелаге.

– А если вам отдаст приказ лично император?

– Вот когда отдаст, не через связиста, а глядя мне в глаза, тогда и стану думать. А пока у нас с вами пустой разговор.

– Смотри, полковник, как бы тебе этот нейтралитет боком не вышел.

– На всё воля богов. Я своё слово сказал, а вы, граф, его услышали.

Курро трусом не был, я это знал. Просто идеалист. И я невольно сравнил его с генералами и полковниками моей далёкой родины России. В 1917 году они тоже хотели остаться с незапятнаной репутацией и очень много думали о чести. А потом оказались возле стеночки или были вынуждены бежать за границу. А есть иной пример: в девяностых годах того же века такие же люди с погонами на плечах не вмешивались в дела страны и ждали приказа свыше, а потом – что всё само поправится. Да только так не бывает, чтобы всё наладилось само. Надо действовать.

«Ладно, полковник, – передавая связиста слугам, подумал я. – С тобой потом разберёмся. Ну а сейчас – в бой».