Тень Химавата

За знатью тяжело топала фаланга из шестидесяти четырех слонов. Самую многочисленную часть войска составляли ополченцы, набранные по призыву в лесных деревнях не только страны Махиша, расположенной на правом берегу Нармады, но и по всему обширному плато Мадхья Деса[122].

Гонды шли в первых рядах пехоты.

Приходилось все время смотреть под ноги, чтобы не вляпаться в свежие темно-зеленые шары слоновьего навоза. Наступивший на такой ком воин в сердцах вспоминал асуров, а остальные отпускали ехидные шуточки.

Бхима вышагивал среди односельчан, ему досталось место рядом с телегой, на которой стояли глиняные горшки с ядовитыми змеями. Он недовольно косился на замотанную рогожей смертоносную утварь.

Змеи кусали его дважды.

Один раз гадюка – в раннем детстве. Это случилось прямо на огороде, поэтому мать успела высосать яд, а потом влила ему в рот кашицу из разжеванного змеиного корня. Как будто предчувствуя беду, она во время беременности специально посадила два куста возле дома.

Второй раз крайт[123], когда он подростком собирал хворост в лесу. Бхима тогда еле добрался до деревни – в полуобморочном состоянии, не чувствуя опухшую ногу. Деревенский жрец прижег рану, наложил повязку, пропитанную лимонным соком, и заставил выпить травяной отвар. Потом долго молился Шиве.

Гонд выжил, но с тех пор боялся змей.

– Слыхали? – спросил пехотинцев возница зловещей повозки. – Обещана награда за голову Гондофара: сто тысяч пана!

– Ага, сейчас, – откликнулся один из свагам[124]. – Ты чем его собираешься убить – горшком со змеями? Так тебе и дали донести его до самого царя. Хочешь разбогатеть – напихай змей себе в каупину и беги что есть мочи. Может, и добежишь, – закончил он под оглушительный хохот товарищей.

Другой многозначительно изрек:

– Если по старым расценкам, то за убийство слона полагается пять тысяч пана, а за убийство лошади – тысяча. Хорошие деньги!

– Двадцать монет за мертвого ассакена тебя не устраивают? – обратился к нему сосед. – Такие деньжищи просто так не обещают. Слона в одиночку не завалишь, а всадника еще сбить надо. Ну, так и он тебя может пикой ткнуть. Ему тоже награду посулили.

Опытный свагама учил молодого ополченца:

– Как увидел, что ассакен на тебя скачет, не дергайся, стой… Тут многое от хвата пики зависит. Если он древко под мышкой держит, тогда замри, сделай вид, что хочешь остаться на месте. Вот морда коня прямо перед тобой, он зубами удила грызет… И тут – бросайся в другую сторону! Всадник пику не сможет перекинуть, потому что в левой руке у него щит. Даже если конь тебя собьет с ног, все лучше, чем удар пикой… Ну, а если сам успеешь в него дротик метнуть – считай, что ты герой. Самое трудное, конечно, ждать – не у каждого выдержки хватит.

– Можно упасть на землю и закрыться щитом, – наивно предположил ополченец.

– Нет, погибнешь, он тебя легко подденет, вот смотри…

И ветеран, опустив копье, поводил наконечником вверх-вниз.

– А если он держит пику хватом для броска?

– Кинь в него что-нибудь: дротик, камень, да хоть щит… Верхом пикой биться сподручней, чем мечом – можно колоть, можно конем давить. Так что он ее метнет только в крайнем случае, например, если увидит, что в него лучник целится… Уворачивайся, подныривай под лошадь, можешь ее пырнуть ножом в брюхо, если не жалко.

– А чего жалеть? Своя жизнь дороже, – заметил сосед.

Остальные одобрительно загудели.

Бхима внимательно слушал товарищей. Джайну, с детства воспитанному в духе ахимсы, этот разговор казался чудовищной дикостью.

Он уговаривал себя: «Я на войну иду. Меня никто не заставлял. Хочу жениться на Винате – значит, надо терпеть, быть как все».

Но все равно, представив, как нож входит в тело коня, содрогнулся от омерзения.

Две недели назад, узнав о начале всеобщего призыва, Бхима отправился в Бхарукаччу, но уже на полдороге встретил армию андхров, которая двигалась со стороны Пайтана, столицы царства Сатаваханов, к реке Махи.

Надзиратель за арсеналом записал его в интендантскую книгу, потом выдал обтянутый кожей щит из бамбука – длинный и узкий, с закругленным верхом, а также копье и кукри – серповидный поясной нож с костяной ручкой, прозванный в народе «Коготь Ханумана». Нож гонд завернул в тряпку и сунул за пояс. Еще он купил за сорок пана у обозного купца толстую льняную рубаху.

Скрипели колеса телег, впереди утробно кричали слоны, им вторили верблюды и мулы. Сзади мычали обозные быки, тащившие боевые механизмы и снаряды: машину Джамадагни для метания больших стрел, разномастные катапульты, огромный, утыканный железными шипами столб, прозванный «Поднятая рука», который ставился вертикально, а затем обрушивался на врагов, торсионные баллисты…

Металлический лязг амуниции, глухой топот тысяч ног, гул человеческих голосов, рев животных – звуки армии на марше заполнили пойменную низменность.