Тень Химавата

Тем временем саперы вместе с легковооруженной пехотой построили наплавной мост неподалеку от лагеря, где из песка торчали черные остовы тяжелых тиковых опор, установленных еще армией Александра Великого.

Гермей решил перейти реку именно здесь, потому что ниже по течению в одном из Кохатских кряжей находилось узкое Калабагхское ущелье. Идеальное место для неожиданного нападения – слева глубокая река, справа отвесные скалы. С апаритами ему удалось договориться, но кто ж его знает, какие еще племена населяют эти горы. Не хватало попасть в такую же засаду, как та, что он устроил сакам.

Ранним утром фаланга потянулась вдоль реки по направлению к переправе. Гоплиты с нескрываемым злорадством смотрели на пять голых тел, распятых на деревьях у дороги. Некоторые плевали в их сторону и показывали неприличные жесты руками.

Апариты были еще живы, время от времени они вздрагивали и протяжно стонали. Сидящие на скалах коршуны пока не решались напасть на добычу. То один, то другой начинал заполошно махать крыльями и в нетерпении открывал клюв, словно подгоняя смерть мучеников.

Когда конь, на котором сидела Шейда, поравнялся с местом казни, она опустила голову. Лицо посерело.

– Кто они тебе? – спросил едущий рядом Гермей.

– Один из них мой брат.

– Брат? – македонянин не поверил своим ушам. – Так, значит, Хуман пожертвовал сыном… Почему ты мне не сказала?

– Заключив сделку с тобой, отец предал Раджувулу. Он не знал, что еще ты потребуешь за освобождение сына. Поэтому отказался от него ради благополучия племени.

Мужество и выдержка апарита задели македонянина за живое.

– Хорош отец! – в сердцах воскликнул он. – Беспечно отправил обоих – и сына, и дочь – на верную смерть.

– Он не знал, – губы Шейды задрожали. – Я сама упросила брата. Отец бы меня не отпустил…

Форсировать реку решили на закате, так как днем она разбухала из-за таявших снегов Химавата. К вечеру вода спала, и концевые бревна моста легли на обнажившееся дно, придав сооружению дополнительную прочность.

Среди покрытых мхом камней, водорослей и речных ракушек поблескивали лужицы воды, где трепыхались попавшие в ловушку рыбины. На расстоянии полета стрелы тянулся противоположный берег, над которым поднимались кроны исполинских деревьев.

Фаланга заходила на мост, разделившись на лохи. Первым, как всегда, шел лохаг с красной повязкой на лбу. Передвигались бегом. Несмотря на то, что бревна были перевязаны лианами, они пружинили и перекатывались, временами открывая широкие щели, так что гоплитам приходилось все время смотреть под ноги. Провалившегося тут же вытаскивали и, если он ломал ногу, укладывали на сариссы. Конница переправлялась вплавь ниже по течению. Туреофоры, пращники и аконтисты плыли на другой берег, держась за надутые бычьи пузыри или кожаные мехи.

После того, как по мосту прошла первая хилиархия, настал черед старших офицеров. Штаб во главе с полемархом вступил на бревна. Шейду Гермей ни на шаг не отпускал от себя. Аркан, которым ее каждый вечер привязывали к опоре шатра, кольцом висел у нее на плече. Она не поднимала глаз, ей было плохо. Апаритке все время чудился полный боли взгляд брата, его вывернутые из суставов руки, стекающая по бедрам кровь. Она с содроганием думала о том, что коршуны уже наверняка рвут его беззащитное тело…

Полемарх предусмотрел все, кроме одного: погонщики слонов не выполнили приказ. Они загнали животных в воду, не доходя до переправы, чтобы первыми оказаться на месте сбора фуража. Животные доплыли до середины реки, когда раздался истошный вопль дозорного. Сидящий на дереве воин, указывая рукой вверх по течению реки, орал: «Вода!»

В сгущавшихся сумерках Гермей увидел, что на обоих берегах Синдха происходит странное шевеление. Кусты и деревья вдруг резко наклонялись, словно их пригнула чья-то мощная рука. Стал слышен шум паводка.

Македонянин завертел головой. Гоплиты, только вступившие на мост, спешно разворачивались. Они толкались и кричали, чтобы задние ряды убирались с дороги. Некоторые из воинов, побросав снаряжение, прыгали в воду. Впереди мост был забит сходящими на берег фалангистами.

«Не успеть», – клинком резанула мысль.

Он быстро сорвал с Шейды аркан. Опутав один конец вокруг пояса, завязал другой узлом на ее талии.

Крикнул офицерам: «За мной!»

И бросился к середине переправы, где бревна торцами лежали на плоту, возвышаясь над поверхностью реки. Волна была невысокой, но быстро приближалась, увлекая за собой мусор: ветки деревьев, трупы животных, вырванные с корнем кусты…

Слоны еще находились в воде. Они и приняли удар паводка на себя. Подхваченных волной животных понесло на мост. Гермей увидел прямо перед собой расширенные от ужаса глаза махаута, вцепившегося в ремень попоны.

Он выхватил кинжал. Размахнувшись, со всей силы всадил в бамбуковый ствол по самую рукоятку. Офицеры последовали его примеру. Горстка людей замерла на бревнах, ожидая неизбежного.