Тень Химавата

Двое саков выволокли на площадь грека со связанными за спиной руками, подтащили к колоде и уложили головой на торец. Надавили на плечи, чтобы он не смог встать на колени. Погонщик взобрался на слона. Услышав команду, тот вздыбился, держа согнутую в колене переднюю ногу над головой жертвы, потом резко опустился на землю. Череп несчастного треснул словно спелый арбуз, а по колоде потекла красная жижа.

Со всех сторон к агоре приближались толпы горожан.

Саки вытаскивали из дворца мебель, сооружали баррикады. За завалами из сундуков, шкафов и кроватей засели лучники, непрерывно стреляя в нападавших. Со стороны улиц на площадь залетали редкие стрелы.

Зато по крышам подкрадывались пращники. Они подходили к краю кровли, метали камень, а затем, пригнувшись, бежали назад. Саки были отменными стрелками, поэтому то один из смельчаков, то другой замирал на черепице или с криком падал на землю.

Из окон домов полетели горшки с кипящим маслом и горячим битумом. Над брусчаткой поплыли клубы дыма, а воздух наполнился запахом гари. Сорвавшиеся с привязи лошади, напуганные кровью и трупами, носились по агоре, шарахаясь от мебельных куч.

Мимо островка зелени, где прятались гоплиты, то и дело пробегали отряды воинов. Отрывисто звучали команды.

Зенон посмотрел на товарищей. Их лица говорили о многом: плотно сжатые рты, нахмуренные брови. Они рвались в бой. Македонянин медленно покачал головой, давая понять, что выходить из укрытия рано.

«Не сейчас», – сказал он одними губами.

Горожане не могли предпринять решительный штурм дворца, так как улицы простреливались саками. Но чем дольше длилась оборона цитадели, тем гуще становилась толпа вокруг агоры.

Саки защищались отчаянно, зло, понимая, что вряд ли уйдут отсюда живыми. Слишком много крови пролито в Сиркапе, слишком жестокой была власть степных орд. Они еще не знали, что крепостные ворота открыты, что в город уже ворвались илы Эрнака и теперь во весь опор мчатся к дворцу по центральной улице.

Десять всадников выехали с хозяйственного двора и понеслись к восточной части города, рубя налево и направо мечами. Троих горожане сшибли с коней, остальным удалось прорваться. Без знаков различия и царских штандартов, закутанные в темные накидки по самые глаза, они нахлестывали лошадей, торопясь покинуть город. Бросив войска, Раджувула позорно бежал из Сиркапа…

Слон наступил в лужу горячего масла. От боли и бешенства он порвал цепь, после чего с ревом понесся прямо на сад и вломился в густую зелень, пытаясь укрыться среди деревьев.

Диверсанты едва успели отскочить в сторону. Сидящий невдалеке на коне сак проследил глазами за бегом обезумевшего животного. И вдруг заорал во всю глотку, показывая камчой в сторону зарослей. Греки поняли, что их обнаружили. Оставалось одно: с боем прорываться к дворцу.

Не мешкая, они выскочили из убежища. Центр агоры оказался пустым, потому что саки держали оборону на баррикадах. Возле портика сгрудились раненые и обожженные.

Гоплиты бросились вперед, перескакивая через трупы. Навстречу уже неслись степняки. Зенон подхватил с земли щит, закрылся. Несколько стрел с хрустом пробили плетенку, но застряли в толстой слоновьей коже.

Бегущий рядом с ним гоплит внезапно споткнулся, рухнул на брусчатку, из шеи торчит стрела. Сак на бегу метнул копье – еще один грек скорчился на камнях.

Наконец сшиблись.

На Зенона наседал коренастый бородач, размахивая боевым топором. Стратег едва успевал уворачиваться, стараясь достать противника мечом. Вот он метнулся вправо – топор с визгом ударил по брусчатке, выбив из камня искры. Сак, не разгибаясь, махнул рукой в надежде полоснуть македонянина лезвием по животу, но того спасла кольчуга под гиматием.

Еще один мощный удар, и щит треснул.

Отбросив ненужную защиту, Зенон вытащил кинжал. Сак рубанул снова, да так мощно что стратег едва успел подставить крестовину меча, при этом вывернутую кисть обожгло болью. Когда бородач развернулся для замаха, он рванулся вперед и вонзил кинжал в незащищенное бедро.

Тот заорал, а Зенон полоснул его мечом по шее.

Нападавшие давили числом.

Гоплиты рубились яростно, но теперь их оставалось только четверо. Упорно пробиваясь к парадной лестнице, они не видели, как илы Эрнака рассыпались по прилегающим к агоре улицам. Из-за спины кавалеристов спрыгнули лучники, бросились к завалам, на бегу пуская стрелы.

Горожане пошли в атаку.

Они смяли защитников баррикад и устремилась к дворцу. Саков сшибали с ног, разбивали головы кирками. Оставшиеся в живых степняки бежали сквозь колоннаду портика. Им в спины стреляли. Тех, кто падал, добивали.

Саки с грохотом закрыли за собой массивную дверь. Горожане ликовали. Диверсанты разделяли чувства восставших, но сейчас им было не до торжества.

– Давай во двор! – крикнул Зенон.

Он сообразил, что вряд ли Шейду будут держать в царских покоях. Дворцовая тюрьма с ее грязью, вонью и криками истязаемых узников должна находиться там, где живут те, для кого она предназначена – рабы.