Тень крыла

– Разве я бы позволил тебе проиграть? Но вместо того, чтобы ввязываться во все эти битвы, ты могла бы просто назвать меня по имени, и я бы все положил к твоим ногам.

– Неправда.

– Но ты была слишком занята, играя на чувствах других мужчин.

– Ты ревновал?

Его глаза потемнели. Я тонула.

– Тебе нравилось мучить меня?

– Я никогда не хотела мучить тебя.

– Тогда почему ты так долго не возвращалась?

– Я не знала, что кто-то здесь ждет меня.

– И почему ты никогда ничего не замечаешь? Твои глаза… – его пальцы коснулись моих ресниц, – госпоже Сун стоит проверить их?

– Не говори о ней.

– Твои глаза пылают, когда ты ревнуешь.

– Доволен, что я глупею рядом с тобой?

– Доволен. Глупая Чжу-эр лучше, чем ее призрак.

Я хотела возразить, но он не стал слушать. Он просто поцеловал меня, и я почувствовала, что и правда не смогу обратиться в призрака, пока он заставляет мои вены гореть жизнью.

Я действительно глупела рядом с ним. Я могла разгадать его планы, но не его сердце. Могла лишь сдерживать свое и злиться, что его спокойные глаза смотрят с таким равнодушием. Только в ту ночь я впервые поняла, что его лед был моим спасением.

«Все эти годы ты ведь даже не вспоминала обо мне, а я искал тебя, я ждал тебя, но ты пришла и отказалась узнать меня».

Его слова. Я не хотела думать.

«Ты вернулась, но не ко мне».

Если бы я могла разглядеть всю его боль, разве смогла бы вынести ее? Я ничего не знала о горечи, что иногда прорывалась в его поцелуях. Я ничего не знала о его сердце, что срывалось под моими ладонями. Я ничего не знала. И я боялась, что если узнаю, то уже не выплыву из той реки. Но пришел рассвет, и его глаза смотрели так же спокойно, не давая мне пробраться в бездну за его льдом.

– Чжу-эр.

Я лишь крепче обняла его и вновь закрыла глаза. Я знала, что он не мог остаться. Я знала, что время ни на миг не остановит свой ход и из этих комнат выйдет всегда спокойный холодный Глава Бай, будто я никогда и не видела его улыбки, будто его губы никогда не опаляли мою кровь.

– Чжу-эр, уже рассвело.

Он собирался сказать: «Мне нужно идти», но я не дала ему договорить. Я не хотела отпускать его, а он не хотел уходить. Его руки обнимали меня, будто я и правда могла заставить его остаться здесь навсегда.

– Бай Син, – прошептала я, целуя его лицо. – Бай. Син.

– Разве ты не хочешь поспать еще?

– Я усну, и ты уйдешь.

– Когда ты проснешься, я вернусь.

Как бы я ни хотела удержать его, я знала, что он должен уйти. Как когда-то должна была уйти я. Но он был милосерднее, я же всегда уходила, не обещая вернуться.

– Я помогу тебе, – прошептала я, целуя его в последний раз.

– Как прикажете, госпожа Бай.

Госпожа Бай. Я и правда была похожа на любящую супругу, которая расправляет одежды мужа и затягивает его пояс. Несколько секунд я не отрываясь смотрела на него. Теперь передо мной стоял Глава Белого Лотоса. Тот, что отдавал мне приказы и не хотел слушать мои мольбы.

«Вместо того, чтобы ввязываться во все эти битвы, ты могла бы просто назвать меня по имени».

– Чжу-эр.

– А?

Он мягко развернул меня и усадил у зеркала.

Я покорно замерла. Он взял со столика гребень и принялся расчесывать мои волосы. Белые одежды, тихие движения. Глава Бай. Бай Син. Бай Син. Бай Син. Про себя я звала его по имени сотни раз. Бай Син. Я не отрывалась от его отражения, он молчал. Его движения были полны незнакомой мне нежности. Когда он собирал мои волосы, когда он закреплял их шпилькой с нефритовым лотосом и клал руки мне на плечи.

– Бай Син, – прошептала я, и наши взгляды встретились в отражении в медном зеркале.

– Эта шпилька может принадлежать лишь госпоже Бай. Никогда не возвращай мне ее снова.

– Ты отдал мне ее тогда…

– Я отдал бы тебе ее раньше, если бы ты позволила. Все эти годы она ждала твоего возращения. Как и я.

Его тихий ровный голос, спокойные глаза. И все же теперь я чувствовала: в них не было равнодушия, лишь усмиренная боль.

– Чжу-эр.

Я обернулась, и его руки коснулись моего лица.

Он смотрел на меня. И чем дольше, тем темнее становился его раскалывающийся вдребезги лед.

Не сон. Он не снился мне. Он был рядом, и он смотрел на меня, будто боялся, что я исчезну. Я хотела сказать ему, что не собираюсь растаять, не собираюсь уходить. Я потянулась к нему и коснулась его губ. Я хотела сказать ему, что я рядом, что буду рядом столько, сколько позволено. Я хотела сказать, что нам должны были отмерить не меньше вечности. Но вместо этого я отпустила его и прошептала:

– Иди.

Несколько минут он смотрел на меня. Я улыбалась.

Потом он ушел, а я медленно опустилась к зеркалу. Оно не смеялось надо мной, оно молчало.

Что мне было делать с этим? Что мне было делать с собой?

Невозможно. Лучше бы он не любил меня. Лучше бы никогда не любил.

Нельзя оставлять сожаления любимым людям. Сожаления любви хуже яда.

Наставница была права. Наставница была права, только я… Я ведь снова стала слабой.

12

Служанки взволнованно переглядывались, когда я вошла в свои покои. Госпожа Лу поднялась и отвесила мне поклон. Эта девочка все еще прятала глаза и не решалась заговорить со мной.

– Чего вы ждете? Скорее принесете чай в садовую беседку.