Тень мачехи (СИ)

Всё было неправильно с самого начала. Скрыв от Анюты рождение дочери, оставив Наталью без контроля, не вписав себя в документы Вики, он сделал себя никем. Как сейчас искать Викульку? Как доказывать, что она — его, родная, любимая? Если он подаст заявление и дочку найдёт полиция, её поместят в детдом — потому что у него, Сергея Ольгердовича Волегова, при всех его деньгах и связях, нет прав на этого ребёнка. Зато есть статьи и видео, где он публично заявляет: это девочка — не моя дочь.

Он бессильно потёр виски и провёл ладонями по лицу. Щеки были мокрыми, непривычно мокрыми — в последний раз он позволял себе слёзы, когда с Анютой случилась беда.

И да, Анюта. Теперь придётся объяснять ей, откуда взялся ребенок. И на коленях стоять, землю жрать — может, тогда не бросит, и даже разрешит удочерить. «Если будет кого удочерять», — подумал он, вздрогнув. Слёзы полились безудержно, он прижал руки к лицу, словно пытаясь остановить их — и завыл, как зверь, вернувшийся домой с охоты, и обнаруживший, что логово пусто, детёнышей нет, а есть чужой, незнакомый след, и смрадный запах горя.

Дандотиа. Решил, что в игре с судьбой он ведёт эту партию — и просчитался, только к концу поняв, что был не ферзём, а пешкой. Вспомнилось старое: «Хочешь рассмешить Бога — расскажи ему о своих планах». Рассмешил. Вот уж ухохочешься.

Сергей встал, прошелся по детской, перебирая крохотные вещички: голубые ползунки в горошек, кружевной чепчик, носочки длиной с его большой палец. Взял со стула зелёный комбинезончик с вышитым слонёнком, прижал к лицу — тот сладко пах младенческой доверчивостью, присыпкой и молоком. Такой родной, такой мучительный запах…

Сергей глубоко вздохнул, вытер глаза ладонями. Что толку реветь? Нужно собраться, делать что-то. Хотя бы попытаться понять, где может быть Викулька.

В газете писали, что родственников у Куницыных нет, и Наталья говорила то же самое. Кто же забрал девочку? Соседи? Он обошел всех, многие и знать не знали Наталью и её мать — ведь те недавно переехали. В больницах и органах опеки тоже было пусто: Волегов ещё из Москвы связался со своим юристом и попросил, чтобы его люди обзвонили все инстанции. В администрации аэропорта ему сказали, что Наталья летела в Турцию без ребёнка, и на обратный рейс, конечно же, тоже регистрировалась без дочери. А ещё выяснилось, что мама Натальи попала в реанимацию накануне её отлёта в Стамбул. Значит, эта идиотка отдала Вику кому-то чужому.

Волегов сжал кулаки. Да он сам бы убил её за такое! И плевать, что она мертва — вообще не жаль, будто таракана раздавили.

Он вышел из детской, готовясь обшарить каждый угол, каждый сантиметр этой квартиры в надежде найти хоть что-то, хоть какую-то зацепку. Начал с гостиной. Пустой стол, в стенке — постельное бельё, посуда, женские вещи: видимо, мама Натальи жила здесь. На диване — брошенный тонометр и журнал «Садоводство» — сам не зная, зачем, Волегов поднял его за обложку и встряхнул, будто ждал, что оттуда выпадет ключ. Бросив журнал, нагнулся к тумбочке возле дивана: только россыпь лекарств и всякие медицинские штуки.

На кухне он тоже не нашел ничего стоящего. В ванной, совмещённой с туалетом, даже искать было негде: на стеклянных полках лишь бутыльки с моющими средствами, стиральная машина зияет пустым люком. Еще одна комната, самая маленькая: здесь даже не доделан ремонт, на бетонном полу лежат склеенные пирамидкой рулоны обоев.

Оставалась четвёртая — та, где Наталья устроила свою спальню.

Сергей методично обшаривал шкафы: тряпки, тряпки, тряпки… Коробки с обувью, норковая шуба в пол, два полушубка — лисий и песцовый. Какие-то блузки, платья — сколько одежды нужно одному человеку?! На полочках — косметика, банки с кремами. И пачка презервативов. Начатая. Волегов брезгливо усмехнулся: м-да, не скучная жизнь была у Натальи.

Задвинув последний ящик, он огляделся. Взгляд упал на прикроватную тумбочку, и Волегов шагнул к ней — почти без надежды. Открыл дверцу. И сразу увидел тонкую пачку бумаги, скреплённую степлером. Потащил к себе, чувствуя, как нарастает волнение.

Договор на оказание услуг по уходу за ребёнком. Сергей застыл, вгляделся в верхние строчки: данные няни были вписаны от руки. «Татьяна Евгеньевна Демидова, паспорт №…» дальше шли цифры, дата рождения, место прописки. Волегов вытащил смартфон, набрал своего юриста:

— Костя, пробей мне одну женщину, — он продиктовал данные Татьяны. — Мне нужна любая информация. Любая! Кто она, чем занимается, где находится. Проверь всё… и на всякий случай пробей её по базе полиции. Это очень, очень срочно!

Дав отбой, он замер, глядя на договор. Охотничий зуд жёг его изнутри, и надежда, вспыхнув, засияла ярким маячком. Может быть, эта женщина забрала Вику на время? Может быть, уже сегодня она отдаст её?

Он поднял голову, решительно глядя перед собой. Если Викульку удастся вернуть, он заберёт её и поедет прямо к Анюте. Покается, добьется, чтобы выслушала и простила. А потом… Как-нибудь всё уладится.