Тень Мазепы. Украинская нация в эпоху Гоголя

Ненависть к ляхам была так велика, что на переговоры с козаками король благоразумно присылал не поляков, а литовцев (пусть и полонизированных) и православных русинов, сохранивших верность Речи Посполитой. Так, Адам Кисель, один из последних православных магнатов, не раз вел переговоры с Хмельницким от имени короля Речи Посполитой. Во время переговоров в Белой Церкви в 1651 году козаки похвалили предусмотрительность короля. Мол, знал кого послать. Кисель – наш, русин, литовцы всё же не ляхи. А если б настоящие ляхи вздумали приехать, «так уж бы не вышли отсюда!»[830] Еще раньше, во время переговоров в Зборове в 1649 году, козаки дружески советовали Киселю и его товарищам: «Отрекитесь-ка вы, добрые православные паны, от ляхов и останьтесь с нами, козаками. Згине ляцька земля, згине, а Русь буде <…> пановати!»[831]

Война приобрела крайнее ожесточение, в особенности после поражения козацкого войска под Берестечком. Войска Иеремии Вишневецкого отправились в карательный поход на Украину, но земля горела у них под ногами: крестьяне не щадили ни собственных домов, ни полей жита и пшеницы – всё сжигали. Поляки буквально питались жареным зерном.

Не удивительно, что как раз в это время (1651–1652) появилось анонимное польское сочинение под названием «Размышления о нынешней казацкой войне». Причину войны автор сочинения видел в иррациональной ненависти русинов к полякам и польскому государству: «Руський народ издавна стал испытывать смертельную ненависть к ляхам и, наследуя ее, в ней находится и поныне; она разгорается при наименьшей возможности и настолько крепнет, что Русь предпочла бы <…> терпеть иго турка или любого другого тирана, чем спокойно и счастливо жить в свободной Речи Посполитой»[832].

Легендарный полковник Иван Богун, известный своим военным искусством, не принял Переяславской Рады. Но даже он предпочитал воевать против поляков, а не против «москалей». Во время похода Яна Казимира против русского уже левобережья Днепра Богун был в польском войске, но вел тайные переговоры с московскими воеводами. Богун будто бы предлагал помочь московским войскам: ударить на ляхов с тыла, – но был разоблачен и расстрелян поляками.

Во время русско-польской войны козаки нередко проявляли большую ненависть к врагу, чем русские, хотя в ту пору «москали» тоже были народом суровым, если не сказать сильнее. Но в 1655-м при взятии Люблина, по свидетельству современника, на которое опирался Костомаров, у «москвитян» «господствовали умеренность и порядок», козаки же «один другого старались превзойти в зверстве. «Казалось <…> сами фурии вселились в них»[833]. В монастыре св. Бригитты козаки устроили резню: «монахинь убивали или продавали как животных»[834].

Поляки отличались не меньшей жестокостью. Стефан Чарнецкий, один из самых известных героев того времени, взял Суботов, где были похоронены Богдан Хмельницкий и его сын Тимош. Поляки выкопали и сожгли их останки. Не щадили мертвых и тем более не щадили живых. Это время – от смерти Хмельницкого в 1657-м до разрушения Чигирина (первой гетманской столицы) в 1678 году – принято называть звучным словом «Руина». К концу Руины прежде богатые и густонаселенные земли Поднепровья обезлюдели. Нивы заросли сорняками, превратившись снова в степи, а место селянских хат и панских дворцов заняли стада оленей, сайгаков и волков. Летопись Самуила Величко рассказывает о печальном запустении некогда изобильной страны, где много костей человеческих, «сухих и нагих», покрыты одним только небом. Как пишет украинский историк Наталия Яковенко, Руина закончилась потому, что «убивать друг друга было уже некому»[835].

Когда украинские крестьяне и польские паны вновь заселят правобережную Украину, фастовский полковник Семен Палий взбунтуется против Польши и захватит добрую половину Киевского и Брацлавского воеводств. На Волыни тем временем начнется новое восстание. Крестьяне снова будут нападать на панские дома и замки и собираться в козацкие полки.

В 1704–1705 годах гетман Мазепа по приказу Петра I занял своими войсками правобережную Украину. Целью похода была поддержка союзника Петра, саксонского курфюрста и польского короля Августа Сильного. Поляки свергли его и избрали своим королем Станислава Лещинского, ставленника шведов. Но козаки Мазепы не делали различий между сторонниками Августа и Станислава. Те и другие были просто ляхами, с которыми козаки поступали по-своему. Поэтому даже сторонники Августа бежали от таких союзников, «как от Орды»[836]. Один казацкий полковник издевался над пленным шляхтичем: «Вы, ляхи, были когда-то нашими господами, а мы вашими холопами. Но тогда вы были храбры, а теперь у вас храбрости стало столько, сколько у старой бабы <…> Если вы не исправитесь, то мы вас всех за уши возьмем и кожу с вас сдерем»[837].