Тень Мазепы. Украинская нация в эпоху Гоголя

Богатство евреев, их привычка к труду, умение обращаться с деньгами должны были открыть перед еврейским народом блестящие перспективы. Но в гоголевское время еврейский мир еще только стоял на пороге перемен. Гаскала (Просвещение) придет в местечки Литвы, Белоруссии, Украины с большим опозданием. Только в 1828 году Ицхак Бер Левинзон выпустит книгу «Миссия в Израиле» («Теуда бе-Исраэль»), где будет доказывать, что изучение иностранных языков и занятие сельским хозяйством могут принести большую пользу евреям[926]. Однако и до Левинзона молодые евреи, побывавшие за границей, прежде всего в Германии, приносили на родину новые идеи и новые взгляды на жизнь. С одним из таких молодых евреев в 1810 году познакомился И. М. Долгорукий. Князь, приехав в Умань, остановился в доме богатого торговца Гуровича. Он разговорился с хозяйским сыном, молодым человеком двадцати четырех лет, который уже успел побывать в Лейпциге. Молодой человек знал немецкий, французский, русский. С князем они общались именно по-французски. Молодой Гурович был даже противником традиционной еврейской одежды, считал ее «шутовской». Сам он, впрочем, одевался по-еврейски, чтобы не огорчать свою мать.

Если европейская ученость только проникала в среду еврейства, то ученость иудейская процветала. Каждый еврей был хоть сколько-нибудь грамотен, потому что непременно учился в хедере (школе) под руководством особого учителя (меламеда). Самые одаренные продолжали обучение в иешивах[927]. Не торговля, не винокурение, не управление имениями магнатов, а именно изучение писания (Танаха) и его толкования (Талмуда) были самыми почетными и уважаемыми занятиями для еврея. Да и прибыльными: меламед в местечке получал от 3000 до 10 000 рублей в год[928], при этом не рисковал состоянием, как торговец.

Интерес к гуманитарной науке и книжности поддерживался, конечно, не одной выгодой. Экономный, скупой еврей, который в другое время отказывал себе в самом необходимом, охотно тратил деньги на недешевые в то время книги. Евреи – «охотники до книг церковных, и раскупают их в великом множестве»[929], – писал тот же Долгорукий. При нем один торговец еврей, «из числа таких, кои ездят по всему белому свету обманывать всех без различия», привез в Одессу целый воз книг из Польши. И почти все эти книги раскупили буквально на глазах у князя[930]. Владимир Измайлов с почтением относился к еврейской грамотности и в разговоре с ученым евреем даже посетовал, что христиане лишены возможности читать Писание в оригинале: «Завидую, сказал я ему по-немецки, что вы умеете читать на том языке, на каком писана Библия. – У вас есть перевод, отвечал он. – Правда; но перевод не есть подлинник; в нем пропадают многия красоты»[931].

Евреи тратили время в основном на изучение Танаха и Талмуда и проводили долгие часы, обсуждая мельчайшие расхождения в трактовке тех или иных фрагментов Писания у древних и средневековых комментаторов. Но сыновья и внуки этих схоластиков-талмудистов станут известными математиками, банкирами, адвокатами, журналистами, писателями. Иван Аксаков застал евреев правобережной Украины в предреформенное время, на пороге их фантастической экспансии, но имел возможность убедиться в их деловых качествах. Еще в 1854 году он заказал себе в Елисаветграде брюки, жилет, пальто и картуз из пеньки: «Вышло и дешево, и, по моему мнению, очень нарядно. Сшил платье мне один жид Мошко или Гершко и сшил превосходно»[932]. Должно быть, этот «Мошко или Гершко» был в самом деле отличным портным, раз угодил столичному русскому барину. Остался доволен еврейским портным и князь Долгорукий. Однажды его окружили пятеро портных-евреев: «всякому хотелось меня одеть». Один из портных договорился с князем и в тот же вечер сшил ему фрак! Однако запросил за работу целых двадцать семь рублей. Он объяснил столь высокую цену: с кого еще взять такую цену, как не с путешественника? Князь и без того путешествует и тратит огромные деньги. Сидеть дома было бы гораздо дешевле. Так почему бы «не кинуть лишний пенязь и в мою кису?»[933] Князь признал правоту еврея и оплатил сполна свою покупку. Он тоже остался высокого мнения о способностях евреев, отметил за ними «остроту ума»[934].

В полиэтничной Новороссии, где еврейские колонии соседствовали с немецкими, молдавскими, великорусскими, отношение к евреям, видимо, было несколько иным. Иван Аксаков не без огорчения рассказывал о беседе с бородатым русским извозчиком, настроенным не слишком патриотично. Мужик объяснял Аксакову, почему не любит Россию и любит Новороссию: «Там мы жили под панами, а здесь мы вольные, молдаване и евреи народ добрый, с ними жить можно…»[935]

Часть VIII Русский мир

Русь Восточная и Русь Западная

Единство русского народа исчезло еще в Средние века, но память о нем осталась на Руси Московской и на Руси Литовской.