Тень Мазепы. Украинская нация в эпоху Гоголя

«Мазепу государь повелел смертию казнити, и град его столный разорити до основания, и вся люди посече» (Новгородская третья летопись)[1041].

«Город Батурин войска государевы доставши, спалили и людей всех вырубали» (Краткое летоизобразительное знаменитых и памяти достойных действ и случаев описание…)[1042].

«Люди <…> вырублены, церкви розорены, дома разграблены и сожжены» (Рукописный сборник XVIII века. Из коллекции М. Погодина)

«И тот город взяли приступом, и вырубили, и выжгли» (Записки московского окольничего Ивана Желябужского)[1043]

Впрочем, русские старались, насколько возможно, объяснить и оправдать жестокость Меншикова. Иван Афанасьевич Желябужский пишет, что Меншиков «многажды» старался уговорить защитников Батурина, но «они не послушали, и стали палить из пушек»[1044]. Так что сами-де виноваты. Шведы и украинцы, напротив, старались подчеркнуть «варварство» русских. Вот что писал Густав Адлерфельд, камергер шведского двора, сопровождавший Карла XII в походе: «Царь, желая отомстить Мазепе <…> приказал Меншикову немедленно атаковать его столицу, пока шведы не прибыли на помощь. Меншиков напал на нее 3 ноября и получил ее. Потом дал приказ перемучить всех без различия возраста <…> после нечеловеческой резни силой вывел женщин, которые еще остались <…> по-варварски разорил и сжег весь город и мельницы»[1045].

Гибель пусть и небольшого, но всё-таки столичного города обсуждали шведские, французские, английские газеты.

Разорение Батурина осталось в исторической памяти украинцев. И много лет спустя малороссийские дворяне будут передавать другу другу списки «Истории русов», где рассказывалось о жестокости Меншикова, а крестьяне – слушать думы слепых бандуристов:

А в городі Батурині
Мужиків да жінок рубали,
Церкви палили, святості да
Ікони під ноги топтали.

Батуринская резня отзовется в памяти народной.

В далеком 1881 году российский этнограф записал в Тульче у некоего Марко Глухого, потомка задунайских запорожцев, предание о Мазепе, Палие и царе Петре. Мазепа идет войной на царя Петра, а Петр, «рассердившись», отдает приказ: «убивать («выгубляти») малороссийских младенцев». И будто «по всей Украине» начинают убивать детей. Палий в награду за помощь против Мазепы просит Петра больше не убивать детей, царь велит прекратить убийства[1046].

Но в гоголевские времена о разорении Батурина читали лишь немногие любители малороссийских древностей, песни забывались, современники же Меншикова и Мазепы давно оставили этот мир. А с кацапами украинцы сталкивались нередко. Но бородатые купцы, продававшие ивановскую мануфактуру, ярославские офени или крестьяне, жители соседних деревень на Слобожанщине, ничем не напоминали суровых стрельцов и рейтар Барятинского и Чаадаева, беспощадных драгун и гренадер Меншикова и Петра Великого. И старое значение слова «кацап» забылось, сменившись новым, обидным для великороссов, но совсем не страшным.

Несколько слов о русофобии

Переяславская рада 1654 года не привела к примирению и тем более к слиянию московских русских с русинами-черкасами. Западные и восточные русские, встретившись, не узнали друг друга, не признали древнего родства.

Среди казачества и поспольства (крестьянства) не раз появлялись и широко распространялись слухи, будто московские порядки вскоре распространятся на всю Украину. Слухи эти были часто нелепыми. Москали-де запретят козакам носить красные сапоги, а велят носить только черные, на московский манер, посполитым же велят вовсе снять чоботы и обуться в лапти[1047]. Поставят москали государевы кабаки, как в Москве (то есть введут государственную монополию на винокурение и продажу спиртного), а мед и горилку запретят гнать. Назначат в Киеве московского митрополита. Запретят козачество или вовсе переселят всех козаков и посполитых в Московию (или даже в Сибирь), оставив только десять тысяч для охраны рубежей от крымских набегов… Слухам верят, если реальность дает им хоть какую-то пищу. И реальность давала им пищу. «Черкасы» жаловались на произвол московских ратных людей, расквартированных в черкасских (то есть украинских) городах: «без денег все емлют», а воеводы их «не унимают»[1048]. По словам Петра Дорошенко, московские ратные люди на Украине «на кровопролитие работают и межь христианским народом любовь разрывают»[1049].

Прежде, в первой половине XVII века, именно жалобы на расквартированных по украинским селениям военных (тогда – поляков и наемных немцев) были одной из причин недовольства польской властью. Так что Москва повторяла недавние ошибки Польши.