Тень Мазепы. Украинская нация в эпоху Гоголя

Слова эти написаны в Петербурге, городе, который не только для Шевченко, но и для Гоголя был антагонистом Малороссии. Политическим, духовным и, конечно, климатическим. Гоголю вообще не нравилась Великороссия. Он совершенно не выносил холода, северных ветров, русского мороза, не любил северной природы: «Мне надоело серое, почти зеленое северное небо, так же как и те однообразно печальные сосны и ели, которые гнались за мною по пятам от Петербурга до Москвы», – писал он Ивану Ивановичу Дмитриеву в июле 1832 года. Вообще именно сосны, кажется, были Гоголю особенно неприятны: «низенькие жидкие кусты молодых сосен, обгорелые стволы старых»[1503] встречаются Чичикову на пути к Манилову. Невдалеке от самой Маниловки сосновый лес темнеет «каким-то скучно-синеватым цветом»[1504]. Сосны – обязательный элемент русского пейзажа, с точки зрения Гоголя, – пейзажа тоскливого: «затянутая вдали песня, сосновые верхушки в тумане, пропадающий далече колокольный звон, вороны как мухи и горизонт без конца…»[1505]

Подобно тому, как Иван Бунин мог по одному лишь запаху найти резеду среди разнотравья запущенного сада, Гоголь легко находил ненавистную ему сосну даже среди лиственного леса.

Над гоголевской Малороссией всегда безоблачное небо, «теплое украинское небо». Упоительный и роскошный день сменяется божественной украинской ночью. Дождь, ненастье, пронизывающий ветер – всё это привычно для мира петербургских повестей, для «Мертвых душ», но совершенно невозможно на Украине, ни «по ту сторону Диканьки», ни «по эту сторону Диканьки». Слов нет, Полтавщина и Поднепровье теплее Петербурга и даже Москвы. Однако климат у Гоголя – явление не географии, а психологии (может быть, и этнопсихологии). Он соотносится не с реальностью, а с его внутренним миром, с душевным состоянием. Реальность могла быть совсем иной. Вот фрагменты писем Марии Ивановны Гоголь к ее брату Петру Косяровскому:

6 сентября 1828 года: «Сей день получила я от Ольги Дм<митриевны> письмо, что они не будут по причине дурной погоды. У нас теперь проливной дождь, дня три сряду, я думаю, дурная будет и ярмонка»[1506].

19 сентября 1828 года: «…ярмонки почти не было, за дурной погодой…»[1507]

16 декабря 1828 года: «…мы в шубах в своих комнатах не можем согреться, этакого холоду я никогда не терпела <…> прошлый год также холодная зима была, но я совсем не испытывала такого мученья, как теперь. Кругом в стены, из-под полу так дует, как на дворе…»[1508]

Но ненастье для Гоголя связано с другим, северным миром. На любимом малороссийском юге ему места нет. Здесь если и пойдет дождь, то «прекрасный дождь», что «роскошно шумит, хлопая по древесным листьям, стекая журчащими ручьями»[1509].

Любовь к югу, к югу именно украинскому, связывала Гоголя и с его друзьями-малороссиянами. Они тоже воспитывались на родной Гоголю украинской земле, их вкусы, взгляды, привычки сформировались под влиянием украинского окружения, украинской природы, украинского мира.

Хохлачка Россети

В числе друзей-малороссов, кроме Николая Прокоповича, Александра Данилевского, Осипа Бодянского, Михаила Максимовича, Михаила Щепкина, был у Гоголя и еще один удивительный друг. На страницах нашей книги уже много раз встречалось имя Александры Осиповны Смирновой (в девичестве – Россет, или, что правильнее, Россети). Александра Осиповна – одна из самых примечательных женщин пушкинского и гоголевского времени. Фрейлина императорского двора, любимица императрицы Александры Федоровны. К ней сватались Жуковский и Кошелев. Ей посвящали стихи Пушкин, Лермонтов, Хомяков, Мятлев, Иван Аксаков, князь Вяземский. Ее красотой, умом, эрудицией, редкой даже для знатной дамы, восхищались современники. Всех превзошел князь Вяземский. Его слова вошли если не во все энциклопедические статьи о Смирновой-Россет, то во все монографии, посвященные ей и ее времени: «В ней были струны, которые откликались на все вопросы ума и на все напевы сердца <…> она могла прослыть у некоторых академиком в чепце. Сведения ее были разнообразные, чтения поучительные и серьезные, впрочем, не в ущерб романам и газетам. Даже богословские вопросы, богословские прения были для нее заманчивы»[1510].

Как известно, Александра Россети – из самых близких Гоголю. «С ней мы были издавна как брат и сестра»[1511], – писал он Сергею Тимофеевичу Аксакову. Гоголь был ее другом, ее наставником.

Александра Осиповна хлопотала за Гоголя, помогла получить для него у государя пенсион (1 000 рублей серебром в год). Когда вышли «Выбранные места из переписки с друзьями», встреченные читателями с изумлением, возмущением и неприязнью, она была среди немногих, кто стал на защиту автора. Даже поссорилась с Аксаковыми, резко (кроме молодого тогда Ивана Сергеевича) встретившими эту книгу.