Тень Мазепы. Украинская нация в эпоху Гоголя

Обычай девичьего сватовства, да и сами традиции семейной жизни под властью жены-хозяйки сложились, вероятно, во времена Руины. Мужчины недолго жили с семьей. Они уходили на войну, где часто погибали, или попадали в плен, или, в лучшем случае, годами вели вольную жизнь в Запорожской Сечи, куда жинок не пускали. Павел Алеппский писал о множестве вдов и сирот на Украине[383]. В таких условиях жена неизбежно должна была стать хозяйкой дома, прибрать к рукам власть в семье.

Читатель Гоголя наверняка припомнит и Солоху, легко вертевшую многочисленными кавалерами, и Хиврю, что могла запросто вцепиться мужу в голову своими «супружескими когтями». Но всех гоголевских дам превзошла Василиса Кашпоровна, тетушка Ивана Федоровича Шпоньки. Правда, она была незамужней, очевидно, ей просто не нашлось под стать мужа, как не нашлось у той же Солохи для козака Свербыгуза соразмерного мешка. Василиса Кашпоровна «стреляла дичь; стояла неотлучно над косарями; знала наперечет число дынь и арбузов на баштане; брала пошлину по пяти копеек с воза, проезжавшего через ее греблю; взлезала на дерево и трусила груши, била ленивых вассалов своею страшною рукою и подносила достойным рюмку водки из той же грозной руки. Почти в одно время она бранилась, красила пряжу, бегала на кухню, делала квас, варила медовое варенье и хлопотала весь день и везде поспевала». Даже пьяницу-мельника, ни на что не годного, Василиса Кашпоровна «дергая каждый день за чуб, без всякого постороннего средства умела сделать золотом, а не человеком»[384].

Из всего этого не следует, будто украинская семья не знала мужского деспотизма, побоев и тому подобного. Из всякого правила есть исключения, а на многомиллионный народ, расселившийся на огромной территории от Карпат до Харькова и Новгород-Северского, исключений набиралось немало. Не какой-нибудь тёмный мужик, а настоящий пан, притом образованный и очень богатый, Николай Васильевич Капнист, брат поэта и просветителя, наказывал жену за малейшую провинность. Если пану не нравилось какое-нибудь блюдо или он находил непорядок в доме, то лишь подзывал жену словами: «А ходы лишь сюда, моя родино!», а затем бранил ее «самыми гнусными словами» и даже избивал прямо при гостях[385].

Ведьма

Сэмюэль Коллинс, описывая «черкасов» (украинцев), приезжавших ко двору Алексея Михайловича, сообщает, что они «очень преданы колдовству и считают его важной наукой. Им занимаются женщины высшего сословия»[386].

И это далеко не первое иностранное свидетельство об украинских ведьмах и той роли, которую они играли в жизни общества. Польские хронисты не раз писали о чаровницах, что сопровождали козаков в походах, гадали для них и колдовали, пытаясь приворожить удачу. Когда поляки брали их в плен, то обычно казнили.

Историк А. С. Лавров обратил внимание на принципиальную разницу между колдовством русским и украинским. По его словам, преобладание женщин в делах о колдовстве просто бросается в глаза. На Украине колдовали даже женщины, занимавшие высокое социальное положение. Так, среди привлеченных по делам о колдовстве в 1735 году есть имя Марии Танской, жены полковника Антона Танского[387]. А полковник на Украине времен Гетманщины – это очень большой чин, который соответствует не российскому полковнику, а уж скорее генералу. Обвинить украинскую полковницу в колдовстве всё равно, что начать такое следствие над русской генеральшей.

Из этого не следует, будто мужское колдовство не было известно на Украине. Отец той же Марии Танской, фастовский полковник Семен Палий, был известным характерником, то есть лыцарем-колдуном. Ее мужа, Антона Михайловича Танского, на Украине считали упырем. Историк Николай Маркевич записал легенду об упыре, которому князь Василий Голицын предложил гетманскую булаву. Им был Василий Борковский, черниговский полковник, а затем – генеральный обозный (командующий артиллерией) при Самойловиче и Мазепе. Но Борковский поскупился на взятку для Голицына, и гетманом стал Иван Мазепа, купивший должность за 16 000 рублей и трех турецких коней.

Помимо упырей встречались на Украине и колдуны, особенно распространенные среди бывших запорожцев, знакомых с военной магией. Чёрт («лысый дидько»), что ни говори, тоже относится к мужскому полу и, согласно украинским поверьям, вступает в связь именно с ведьмами. Наконец, был в малороссийских землях и ведьмак, известный, впрочем, и на юге России. Так что страна, если верить народным преданиям и сочинениям украинских и русских писателей эпохи романтизма, была полна нечисти обоего пола.