Тень Серафима

Инквизиторам запрещалось пользоваться огнестрельным оружием, равно как и более современным холодным, а значит, скорее всего они не применят его. Любые достижения прогресса после Великой Схизмы отвергались и считались безусловным злом. Излюбленная Себастьяном пламенеющая шпага также была проклята Инквизицией вскоре после изобретения – как особо жестокое оружие, наносящее незаживающие раны. Впрочем, сегодня он и не собирался доставать ее из ножен.

За поясом ждали своего часа хищные узкие клинки, хорошо знакомые по последнему бою. Несмотря на плачевное – после дружеской встречи с Маршалом – состояние, Себастьян не преминул, унося ноги, прихватить с поля битвы уникальные трофеи – великолепные парные мечи стражей. Сущность ювелира взяла свое: вор он, в конце-то концов, или кто?!

Изумительной работы лезвия особенно хороши для режущих и секущих ударов, но при необходимости и должной сноровке ими можно и колоть, и даже наносить мощные рубящие удары, удобные для решительного завершения схватки.

Кажется, подвернулся случай испытать смертоносное чудо в деле. В этот раз не на собственной шкуре, что не могло не радовать.

– Сложи оружие, дитя порочного союза, не упорствуй тщетно во грехе, – незаметно полился, потек откуда-то сверху-слева глубокий голос предводителя, умело применявшего легкое гипнотическое внушение. Лицо его было упрямым и строгим, лицо ревнителя старых законов. – Ты не имеешь права существовать, но милость Изначального велика. Осознай греховность своего пути, преклони колени и покайся. Мы попытаемся спасти твою душу, огнем очистив ее от скверны.

Что, вот так запросто решили загипнотизировать сильфа? Тут уж вы не угадали, любезнейшие. Даже главе Искаженных это не удалось.

В ответ Себастьян только криво усмехнулся.

Нет, но какие добряки! После столь щедрого предложения прямо-таки тянет стать вероотступником. А что – лишиться разом всех убеждений, чувства собственного достоинства, а заодно и жизни в придачу, только скажи заветное «да». Но придется побороть невероятной силы искушение. В другой раз он подвергнет рефлексии собственную греховность, которая так раздражает окружающих святых людей.

Судя по тому, что старший инквизитор и еще несколько человек с ним находились на втором этаже, они поджидают его уже давненько. Засада. Ну и ну, и как же он не почувствовал? Вероятно, за долгие годы борьбы с нелюдями у Инквизиции накопился достаточный арсенал секретных средств, чтобы обмануть даже чутье сильфа.

Себастьян помрачнел, предвидя грядущий кровавый ад. Ох, если бы только это было возможно, ювелир всеми силами желал бы избегнуть его. Или хотя бы предпочел не устраивать резню прямо в Церкви, пред очами Изначального, пусть даже священное место и осквернено уже кощунственным убийством настоятеля…

Но, судя по всему, выбора не оставалось: инквизиторы упрямы и никогда не пойдут на попятную. Придется принимать навязанный бой.

Уже второй тяжелый бой за последние несколько дней.

– Перед вами Серафим, – бесстрастно представился он, прерывая густое церковное молчание и в свою очередь доставая клинки. – Как и вы, я изучал Истину, и мне жаль, что мы разошлись в толкованиях. Используйте оставшееся время достойно: для молитв и раскаяния во грехах, коими запятнаны даже инквизиторы. Приготовьтесь раствориться во всеобъемлющей любви и милосердии Изначального, ждущего вас – сегодня и всегда.

Себастьян еще продолжал говорил, но мыслями уже был не здесь. Он обвел противников взглядом, смотря как будто сквозь, входя в измененное состояние сознания. Сильф чувствовал, как пробуждается в нем кровь старшей расы, как заливает до краев глаза холодная мутная зелень нездешнего.

Но эти метаморфозы не могли напугать ликвидаторов, привыкших смотреть в глаза нелюдям каждый божий день.

– Приготовься узнать гнев Того, чье слово острее меча, еретик! – в тон ему ответил старший инквизитор, и это послужило сигналом к началу схватки.

Без лишней поспешности, воздев над головой оба меча, Себастьян принял текучую кошачью стойку и приготовился начать свой танец.

Враги вихрем атаковали со всех сторон, работая умело и слаженно, будто управляемые коллективной волей. Чтобы не мешать друг другу, одновременно действовали только четверо, остальные плотно держали кольцо и были наготове тут же сменить выбывших из строя товарищей.

Серафим прикрыл глаза и с головой окунулся в прозрачные воды схватки.

Если охватить картину целиком, все в мире подчинялось определенному порядку.

Хаоса не существовало.

Ювелир превосходно чувствовал темпоритм боя, похожий на неровное биение сердца единого организма, живой, неверный ритм, согласно которому двигались, как зачарованные, клинки врагов и его собственные.

В отличие от способного чутко воспринимать сильфа, инквизиторы не могли ускорить или замедлить этот ритм, а тем более выйти за его пределы. Они существовали только внутри и подчинялись его законам. Они не слышали и не сознавали, а потому ритм владел ими, а не наоборот.