Тень Серафима

Вдруг услышав звук шагов, в звенящей тишине почти оглушительный, девушка слегка оживилась и украдкой выглянула из-за двери. Так и есть! Священник пришёл поговорить с ювелиром, скорее всего, исповедовать. Наверное, он сможет успокоить Себастьяна и оказать поддержку. Церковник выглядит дружелюбным и, похоже, всерьёз обеспокоен душевным состоянием своего гостя. Возможно, этих двоих связывает не только вера, но и давняя дружба.

Спустя непродолжительное время святой отец прошествовал обратно по коридору и спустился вниз по лестнице. Выждав для верности пару минут, София выскользнула из комнаты. С понурым видом, помявшись немного в нерешительности, робко постучала, практически поскреблась в незапертую дверь.

Когда ювелир наконец открыл, оба молча застыли на пороге, с недоверчивой осторожностью глядя друг на друга. София тяжело задумалась. Как же сложно понять этого человека! Упрямый, несговорчивый, сдержанный в проявлении чувств, он тем не менее спас жизнь незнакомке и не уклонился от дальнейшей ответственности и заботы. Хотя мог бы. А значит, сердце у него хоть и суровое, но доброе.

И всё-таки полностью разгадать ювелира девушка не могла. Однажды он оставил близкого человека умирать, а значит, способен и на трусость, и на подлость. Должно быть, обладатель крови сильфов способен меняться так же легко, как и его глаза, неверный цвет которых казался то голубым – при свете луны, то даже благородно-серым – при искусственном освещении. И очень редко глаза сильфа были по-настоящему зелёными – такими, как сейчас.

Безмолвный поединок взглядами, особенно когда Себастьян стоял так близко, сложно было выиграть. Душа трепетала, как лист на ветру, но София только упрямо вздёрнула подбородок, пообещав себе во что бы то ни стало не отводить взор. Искажённые обладали особой чуткостью и, даже просто глядя в глаза, могли понять многое о собеседнике.

Несмотря на интенсивный, сочный цвет, глаза Серафима не рождали ассоциаций ни с легкомысленным буйством весенней зелени, ни с сонным, благостным покоем цветущего летнего луга.

Это были совершенно осенние глаза.

…Пронзительно-холодная, тягучая вода лесного озера с острыми вкраплениями льдинок и опрокинутым замёрзшим небом.

Не успевшая увянуть листва цвета зелёной охры, замороженная, схваченная нежданной ночной стужей.

Хрупкие ветвящиеся стебли вереска, отчаянно застывающие на пороге большой зимы.

Ноябрьская земля, из которой неостановимо уходит жизнь, – сизая, подернутая дымкой первого ледка.

Образы эти оказались так ярки, так сильны, что Искажённая вздрогнула, задыхаясь от болезненной, неправильной красоты всеобщего увядания и смерти.

Это было невыносимо… нет, почти невыносимо. Как если бы клинок, лишая жизни, одновременно дарил наслаждение. Как если бы жертва, влюбившись в глаза своего палача, замерла в предвкушении их единственной невероятной встречи.

Но, обычно неумолимый, палач почему-то медлил привести приговор в исполнение. Опасно отточенный меч бездействовал в его руках.

– Только не молчи, Серафим, – не выдержала наконец София. – Скажи хоть что-нибудь. И примем решение.

– Ты до сих пор не собрана? – немного грустно улыбнулся ювелир, критически оглядывая растрёпанную и бледную спутницу. – На подготовку осталось не так много времени.

***

Пробраться в «Шёлковую змею» не представлялось трудным. Скорее, практически неосуществимым: по слухам, знаменитый клуб удовольствий охраняли даже тщательнее, чем дворец самого правителя. Здесь развлекались хозяева жизни, и, помимо всех прочих услуг, они хотели заслуженного комфорта, безопасности и полной приватности.

Потому-то, хорошенько поразмыслив, Себастьян отбросил идею проникнуть внутрь тайком. Где лазейки и черные ходы отсутствуют или бдительно охраняются, проще всего открыто и нагло войти через парадные двери.

Конечно, пришлось немного поколдовать над внешностью: рыжие волосы могли служить ювелиру надёжным пропуском разве что на инквизиторский костёр. Однако, хвала Изначальному, в высшем свете по-прежнему были довольно распространены парики, призванные даровать заветный цвет волос тем несчастливым аристократам, чей природный тон хоть немного отличался от идеала. Себастьян выбрал себе густо-чёрный, с отливом аж в синеву оттенок, которым мог бы похвастать только аристократ с безупречной чистотой крови. Одежду подобрали соответствующую, в элитных ателье готового платья, благо выданного аванса пока с лихвой хватало на все расходы.

Когда надлежащий костюм был наконец составлен и подогнан по фигуре, ювелира уже немного тошнило от широчайшего ассортимента тканей всевозможной цветовой гаммы и фактуры, от всех этих объёмных декоративных рюшей, богемных кружев, тончайшего гипюра и ажурной вышивки ручной работы. Даже для его уровня доходов одеваться подобным образом в повседневной жизни было бы, мягко говоря, дороговато. Если дело и дальше так пойдет, как бы не пришлось работать себе в убыток. Тем более что пока неясно, получит ли он вообще оставшуюся часть гонорара. Дело глухо. Как бы и это возвращать не пришлось.