Тень в зеркале

– Это ты все придумал! – рявкнул Санев, изо всей силы ударив ногой по ребрам лежащего Дениса. – Это ты! Ну ничего… – он повернулся к своим ребятам. – Его пособник где-то здесь, за оградой. Поймайте его! Живо! Он один. Ничего, – Вячеслав снова повернулся к Денису. – Выходит, я попался в ловушку молодого амбициозного афериста, который решил меня подставить и завладеть полным пакетом акций… Он не побрезговал даже подставой с моей дочерью и привлек к делу лживого продажного журналиста, совместно с которым проник на мою частную территорию, подложил труп и устроил этот спектакль.

Я смотрела на человека, которого когда-то считала своим отцом, и понимала, что он окончательно съехал с катушек. Из его глаз струилась такая чистая сконцентрированная ненависть, что меня замутило.

Нет сомнений, что Санев готов на все и убьет Дениса Заревского.

Но так ли чист сам Денис? Что, если это война двух волков, не останавливающихся ни перед чем? Может, оба использовали меня, словно глупую пешку? Что, если они стоят друг друга?

И все же в глубине души я уже знала, как поступлю. Совершенно безумно, как частенько и делала в последнее время. Просто внутри жила уверенность, что смерти Заревского я не вынесу. Ну и пусть мы встречались с ним всего несколько раз. Ну и пусть я никогда не знала, как на него реагировать, разрываясь между страхом и странным притяжением. У меня было чувство, что я знала этого человека давным-давно, столько, наверное, и не живут. И я верила, что он не предаст меня.

Пользуясь тем, что на меня не обращают внимания, я, медленно наклонившись, подняла с дорожки декоративный камень (спасибо ландшафтным дизайнерам и моде на «естественные уголки» природы в саду), несколько осторожных шагов в сторону – и вот я на удобной позиции.

Да, я понимала, что действую, как безумная, но просто не могла иначе. Отчего-то самым важным стало спасти Дениса. Только это имело сейчас значение.

И я изо всех сил ударила вцепившуюся в него собаку сбоку по носу. Ее голова отклонилась, а Денис, мгновенно сориентировавшись, перекатился и вскочил на ноги.

Дальше время словно растянулось. Мне казалось, что я вижу все, словно в замедленной съемке.

Вот побелевший от ярости и совершенно потерявший над собой контроль Санев выхватывает у одного из приспешников пистолет…

Вот собака, с морды которой стекает кровь, утробно рычит и, игнорируя боль, собирается вновь броситься на свою жертву.

В этот миг я сорвала со своей шеи серебряный медальон – странно, но цепочка поддалась легко, – мне почему-то казалось важным, чтобы он оказался у Дениса. Конечно, его семейная легенда – всего лишь сказка, но если это подарит Заревскому всего один единственный шанс…

Надевать медальон ему на шею времени не было, тем более цепочка порвалась, и я просто бросила артефакт в капюшон толстовки.

В этот же миг мне показалось, что я оглохла – в ушах послышался гул, сравнимый, наверное, со звуками Иерихонской трубы, возвещающей о конце света.

Санев выстрелил одновременно с прыжком собаки.

Не знаю, было ли это следствием спасительной силы медальона или невероятно счастливым совпадением, но послышался жалобный визг, и собака упала на дорожку, заливая ее кровью. Лапы чудовища судорожно загребали, а страшные челюсти клацали…

– Всем оставаться на местах! – послышался металлический, усиленный рупором, голос.

Я медленно перевела дыхание. Полиция. Звук Иерихонской трубы – это всего лишь полицейские сирены. Как же вовремя!..

Потом время бешено ускорилось, должно быть, для компенсации недавнего замедления. Вокруг сновали мужчины, меня дергали, спрашивали о чем-то. В один момент глаза выхватили журналиста Алексея Ветрова, который преспокойно снимал, очевидно, эксклюзивный репортаж.

Я с трудом понимала, что происходит. Впечатлений на сегодня оказалось более, чем достаточно.

– Нужно отвезти ее в гостиницу. Пусть вымоется и придет в себя, – послышался рядом голос.

Меня и вправду посадили в машину, и вскоре я оказалась в небольшом, но довольно уютном номере. Первым делом я встала под душ, включила такую горячую воду, что едва могла терпеть, и долго смывала с себя грязь.

В ванной висел мягкий махровый халат. Выйдя из душа, я завернулась в него, дошла до комнаты, прямо с мокрыми волосами рухнула на кровать и тут же заснула, словно рухнула в бездонную пропасть.

Не знаю, сколько я спала, но, когда проснулась, с удовольствием обнаружила в комнате сумку со сменной одеждой. Грязную я просто собрала в пакет и приготовила на выброс – пытаться отстирать эти насквозь пропитавшиеся болотной жижей тряпки даже в голову не приходило.

За окном висел серый сумрак, и я не понимала, какое сейчас время суток, но есть хотела просто адски. Наскоро причесавшись, стараясь не смотреть в зеркало, чтобы не пугаться собственной физиономии, я вышла из номера и спустилась к ресепшен, по пути колеблясь, не слишком ли неприлично будет спросить, входит ли какая-нибудь еда в стоимость номера, поскольку денег у меня не было. Где-то еще лежала Саневская карточка, но я утратила право пользоваться ею.