Тень вождя

В 1925 году Троцкий остался в партии и на ответработе[77] благодаря товарищу Сталину. Незадолго до пленума, на котором Троцкого сняли с военного руководства, состоялась его встреча с товарищем Сталиным. Инициатива этой встречи принадлежала Троцкому. На ней, кроме Сталина и Троцкого, присутствовали я и секретарь Троцкого Сермукс. Догадываюсь, что Троцкий намеренно пожелал разговаривать при свидетелях, хотя меня он после того случая, о котором я писал выше, демонстративно не замечал, смотрел на меня, как на пустое место. Говорил Троцкий долго, много, он не умеет выражаться лаконично, но суть сказанного им можно выразить одной фразой: «Я готов работать там, куда меня направит партия, сидеть без дела не могу». Сталин на это ответил, что люди с опытом нужны, но только в том случае, если им можно доверять. Троцкий заверил, что осознал свои былые ошибки и впредь повторять их не намерен. Впоследствии, когда он не только повторил, но и приумножил свои ошибки, стало ясно, что эти заверения были всего лишь уловкой. Троцкий надеялся, что демонстрация готовности работать и слова о признании ошибок, сказанные не с трибуны, а в доверительной личной беседе с Генеральным секретарем ЦК, помогут ему сохранить за собой руководство армией. Говоря о том, что готов работать где угодно, он имел в уме «остаться наркомом и председателем Реввоенсовета».

Я долго не мог понять всей гениальности сталинского плана по отношению к Троцкому. Почему товарищ Сталин не принял предложение Зиновьева и Каменева о полной «отставке» Троцкого? Ведь он хорошо знал Троцкого и понимал, что доверять ему не следует. Разумеется, всегда есть вероятность того, что человек может осознать и исправиться, но Троцкий относился к той категории «горбатых», которых может исправить только могила. Вначале я думал, что причиной перевода Троцкого на сугубо хозяйственную работу стало желание товарища Сталина использовать организаторские способности Троцкого там, где он не представлял опасности для государства. Определенные организационные способности у Троцкого имелись. Правда, он больше тяготел к слову, нежели к делу, но при желании мог повести массы за собой. Вопрос в том – в какую сторону.

Товарищу Сталину присущ рачительный, хозяйский подход к кадрам. Если человек не справляется на одной должности, то это еще не означает, что на нем нужно ставить крест. Возможно, на другой должности он справится и будет хорошо работать. Помню, как во время работы в Рабкрине я предложил сократить постоянных представителей в учреждениях. Причин для того было две. Первая – в учреждениях массово происходило сближение представителей Рабкрина с проверяемыми лицами, что сводило контроль к формализму. Вторая – такое положение дел отвлекало (практически – без пользы) значительное количество сотрудников, которых мы могли бы использовать на других участках. Так вот, по поводу каждого из сокращенных представителей Рабкрина товарищ Сталин требовал от меня отчета. Составляя сводки, я в отдельной графе указывал, на какую работу или в чье распоряжение переведен сотрудник.

Но с Троцким было иначе. Не рачительность руководила товарищем Сталиным, а желание разоблачить всю троцкистскую группировку, чтобы в партии не осталось ни одного скрытого врага-троцкиста. Для этой цели Троцкому были даны время и возможность для деятельности. Используя свои хозяйственные должности в качестве прикрытия, Троцкий много разъезжал по стране, встречался со своими сторонниками и в результате все они попадали на заметку в НКВД. Главным недостатком Троцкого было невероятное самомнение, мешавшее ему трезво смотреть на вещи. Он гордился этим недостатком. Елена Розмирович[78] рассказывала о том, как она однажды упрекнула Троцкого в том, что считает себя много лучше других. Троцкий ответил ей на это цитатой из какого-то классика. Дословно не перескажу, но смысл был таков – самомнение означает независимость и смелость, отсутствие раболепия, так что ничего плохого в нем нет[79]. Вспоминая об этом, Розмирович удивлялась – ну как же Владимир Ильич, будучи эталоном скромности, может терпеть Троцкого?

Из-за своей самонадеянности Троцкий считал себя великим конспиратором, которому ничего не стоит обвести вокруг пальца сотрудников НКВД, но на деле было не так. Вся его конспирация не стоила и выеденного яйца. К 1927 году НКВД имело сведения практически обо всех разбросанных по стране троцкистах.