Тень за кадром

Я задумался. Мне не хватило духу сказать этой прекрасной, величественной, ослепительно царственной женщине, что ее дочери, возможно, уже нет в живых. Теперь-то я думаю, что Элла бы и глазом не моргнула в ответ на такую версию. Но тогда я счел правильным ответить уклончиво:

— Если ваша дочь не возвращается домой, вероятно, у нее сейчас нет такой возможности.

— Что вы имеете в виду? — приподняла одну бровь Элла.

— Ее, например, могут удерживать силой, — пояснил я.

— С какой целью? — не унималась Элла.

Она как будто напрашивалась на то, чтобы я ответил ей чем-нибудь ужасным. Но я опять не выдал своих подлинных мыслей, а вместо этого задал встречный вопрос:

— Давайте пока остановимся на этом: вашу дочь кто-то где-то удерживает силой. Неужели вас это не пугает?

— Нет, — ответила Элла.

— Черт возьми, но почему же?! — воскликнул я.

— Вы знаете японскую историю? Япония очень долгое время находилась в изоляции от всего остального мира…

Как будто в версии о том, что ее дочь удерживают силой, речь идет только об изоляции! Она действительно не понимает этого или не хочет понимать? Или не хочет признаться самой себе, что понимает?..

— Вы же не чистокровная японка, — сердито заметил я Элле. — Вы — японка лишь наполовину. Следовательно, Азия — японка только на четверть…

— А вы неплохо осведомлены, — заметила Элла. — Неужто Воронов просветил?

— Нет, о вас он не рассказал ровным счетом ничего…

— Это на него похоже, — кивнула Элла, после чего вдруг встала и повернулась ко мне спиной: — Не поможете расстегнуть мне халат?

И прежде чем я задался вопросом, что такого затруднительного в том, чтобы снять халат самостоятельно, а также вопросом, зачем его вообще снимать именно сейчас, я встал, подошел к Элле и развязал пояс ее халата.

Затем она спустила свой халат до уровня локтей — и одним ловким движением сбросила его мне в руки.

Под халатом Элла была полностью обнажена. Я стоял, разинув рот, а она тем временем обернулась ко мне, обвила мою шею руками, припала своими губами к моим и стала увлекать меня на кровать.

«Такое в моей практике тоже впервые», — только и успел подумать я, прежде чем позабыть обо всем на ближайшие полчаса.

5 Валерий

5 июня Роман снимал сцену с участием Юрия Яковлева и Владимира Басова.

В декорациях, изображающих Невский проспект, Яковлев и Басов вели красочный гоголевский диалог.

— Мне ходить без носа, согласитесь, это неприлично, — заикаясь и запинаясь, увещевал Яковлев Басова. — Это какой-нибудь торговке, которая продает на Воскресенском мосту очищенные апельсины, еще можно сидеть без носа…

— Ничего решительно не понимаю, — нетерпеливо перебивал Басов. — Изъясняйтесь удовлетворительнее.

— Милостивый государь, — отвечал Яковлев, прикладывая руку к груди, — я не знаю, как понимать слова ваши. Здесь все дело, кажется, совершенно очевидно. Ведь вы мой собственный нос!

— Вы ошибаетесь, милостивый государь, — сердито и нахмурившись, парировал Басов. — Я сам по себе. Притом между нами не может быть никаких тесных отношений. Судя по пуговицам вашего вицмундира, вы должны служить по другому ведомству…

В этот момент Роман заметил, что кто-то вошел в павильон и замахал ему обеими руками.

Прищурившись, Роман с неудовольствием разглядел своего брата-погодка Валерия. Вздохнув и покачав головой, Роман сделал Валерию знак, чтобы тот подождал.

Однако глаза у Валерия были такие округлившиеся и он настолько не находил себе места, что Роман, дождавшись окончания сцены, вынужден был объявить перерыв.

— Ты почему так поступаешь? — без всяких приветствий крикнул ему приближающийся Валерий.

Роман поморщился. Он хотел было предложить брату проследовать в кабинет, но вспомнил о своем правиле не покидать павильона до окончания смены.

Поэтому Роман лишь приглушенным голосом сообщил брату:

— Не обязательно так орать… Подойди ближе, поговорим спокойно. Что вообще с тобой такое?..

Роман говорил, а сам одним глазом следил за тем, не собирается ли кто выйти наружу.

— Роман Родионович, я успею на пять минут? — спросила в этот момент его ассистентка, стоящая за спиной.

— Успеете, — не оборачиваясь, сказал Роман.

— Что, говоришь, со мной такое? — прошипел ему тем временем все-таки сбавивший тон Валерий. — А как мне себя чувствовать? Я приехал, иду к тебе, а твоя жена мне сообщает, что моя любимая племянница…

— Во-первых, надо предупреждать, когда ты собираешься приехать, — недовольно перебил Роман. — Сколько можно тебе говорить… Во-вторых…

— Да что ты все фон-барона из себя корчишь! — перебил в свою очередь Валерий. — Родной брат, видишь ли, предупреждать его должен о том, что он в гости осмелился приехать…

— Надо предупреждать, — настаивал Роман. — Нас вообще в Москве могло не быть…

— Да где ж вы будете, если у Аси — школа, — отмахнулся Валерий. — И я тебе не об этом! Я тебя спрашиваю: ты почему не позвонил? Дочери уже больше месяца нет, а он…

— Моей дочери! — резко сказал Роман.

— Ну а моей племянницы, — сквозь зубы процедил Валерий. — Если б ты был человеком, сразу бы сообщил…

— Ну вот ты сам все узнал, — хмыкнул Роман. — И что? Что, помочь чем-то можешь?