Тень за окном

Продюсер Маркус Лоунс организовал вечеринку на своей вилле, повисшей на обрывистом берегу в удачной близости от полосы прибоя — можно было наблюдать, как волны останавливаются в метре от невысокого ограждения. Архитектор, когда-то строивший виллу для чикагского мясоконсервного барона, был талантлив. Консервный барон прожил на вилле десять лет и умер от инсульта, узнав что его дочь увлеклась борьбой за права этнических меньшинств. Так как бесправные этнические меньшинства бесконечно и беззастенчиво требовали денег, причем, желательно, наличных и не облагаемых налогом, то вилла вскоре была выставлена на продажу. А Маркус Лоунс как раз в это время получил неплохую прибыль сразу от двух кинокартин, и архитектурный шедевр, так превосходно вписанный в ландшафт, достался ему. Через год за эту виллу давали уже в два раза больше, но продюсер без колебаний пресекал все разговоры о продаже.

Вечеринка была устроена в честь завершения работы над новым фильмом. Так как работа продюсера требует особого таланта соединять людей, деньги и идеи, то приглашения удостоились все, кто имел хоть какое-то касательство к кино-бизнесу. Сэнди Стивенс когда-то неплохо сыграла в одном из фильмов Маркуса Лоунса, и, хотя это было почти эпоху тому назад, его секретарша (китаянка с Тайваня, дочь обедневшего гоминьдановского полковника, закончила Калифорнийский университет) послала актрисе приглашение. На две персоны.

У главных ворот виллы дежурил охранник, проверяющий приглашения. Боксон видел, как он вышвырнул какого-то длинноволосого гитариста, имевшего нахальство идти с группой молодежи и не имевшего приглашения. Чуть позже Боксон разглядел Сэнди Стивенс и Жозефа Моранто, выходящих из белого «кадиллака».

Боксон обошел виллу и проник на неё со стороны берега. Он укрылся в темноте высоких экзотических кустов — в этот вечер, чтобы не пугать желающих уединиться гостей, сторожевых собак не выпустили в сад.

Через три часа, под воздействием съеденного и выпитого, гости уже совершенно освоились в пространстве, и некоторые из них вышли освежиться к морю. Жозеф Моранто среди них не появился.

Боксон вышел из своего укрытия, приблизился в дому. На ярко освещенной площадке танцевало несколько пар. Жозеф стоял в стороне, около бара, задумчиво смешивал некий мудреный коктейль. Всего один бокал. «Бедняга Жозеф! — подумал Боксон. — Миссис Стивенс не позволяет ему общаться с другими женщинами, а сама продолжает корчить из себя женщину-вамп…»

Под чьими-то шагами зашуршала трава, Боксон оглянулся и встретился взглядом с девушкой в вечернем платье и с ожерельем из крупных жемчужин.

— Вас-то я и ищу! — предупредив её подозрительность, обрадовано воскликнул Боксон.

— А мы разве знакомы? — недоуменно спросила девушка. От её платья исходил запах французских духов и марихуаны.

— Я не уверен в этом, но если вы передадите мою записку вон тому красавцу, я расскажу вам наши семейные легенды. Не беспокойтесь, я не гомосексуалист, и шелест вашего платья волнует мое воображение…

Произнося слова, Боксон нарочито подчеркивал староанглийское аристократическое произношение. На тщеславных американских выскочек это всегда производило впечатление.

— А кто вы? — девушка соображала медленно.

— Герцог Чарльз Спенсер Боксон-младший! Один из моих предков потерял руку в крестовом походе, и сам Ричард Львиное Сердце пожаловал ему земли в Норфолке… Так как насчет записки? Передадите?

(Английские предки Боксона были крестьянами и в прошлом веке перебрались в Лондон из Глостершира.)

— Давайте записку, передам.

Боксон маленьким механическим карандашом черкнул несколько слов в маленьком же карманном блокноте, вырвал листок и протянул посланнице:

— Можете сообщить устно, что я здесь и жду ответа.

— Сообщу!

Жозеф Моранто, не отрываясь от соломинки, через которую он тянул коктейль, развернул листок и прочитал: «Экстрадиция — выдача преступника. Чарли Боксон.»

Жозеф чуть не выронил бокал. Девушка с жемчужным ожерельем показала ему направление.

— Мой лучший друг Жозеф, как давно я тебя не видел!.. — насмешливо приветствовал его Боксон.

— Какого черта ты здесь делаешь, Чарли? — Жозеф встревожено оглянулся по сторонам.

— Я хочу передать тебе привет от нашего факультета. И вспомнить с тобой некоторые подробности парижской жизни…

— Но не здесь же!

— Тогда мы встретимся с тобой завтра в десять утра на пустыре за мотелем «Тип-Топ». Вот их рекламка, там на обороте адрес. К тому времени ты протрезвеешь и выздоровеешь. И не пытайся убежать от меня, ибо я пришел с миром и с деловым предложением. Кстати, какова Сэнди Стивенс в постели?

— Полный ноль! Лежит, как бревно и требует изысков. Я понимаю, почему её перестали снимать в кино — беспросветное отсутствие фантазии.

— Браво, Жозеф! Ты сохранил парижский юмор, а это немало! Обещаю, что скоро ты сможешь послать эту античность к черту. До завтра!