Тенета для безголосых птиц

– Или в конце жизни, – усмехнулся я. – Когда вывалишь коллекцию разбитых сердец и ткнешь пальцем только в одно.

– Да, – уже почти зло ответила она. – И скажу при этом: вот это моя ошибка. Его нельзя было разбивать!

Она стояла передо мной, в детской пижаме, с растрепанными, непослушными волосами. Синие глаза метали молнии ненависти (или любви, что было бы одно и то же, во всяком случае для меня). Она напоминала маленькую ведьму. И мне очень хотелось отхлестать ее по щекам, чтобы она наконец-то опомнилась.

– Не будет ли поздно, Варежка? В конце жизни все уже поздно.

Я ласково погладил ее по щеке и плотно закрыл за собой дверь. В этот день начался мой маленький ад, выбраться из которого не нашлось сил. Хотя я и не пытался искать эти силы…

Мы плотным кольцом сидели вокруг угасающей свечи. И я по-прежнему – физически, до боли в висках – ощущал на себе вопросительный взгляд Вари. И по-прежнему ничего ответить не мог…

И хотя мы существовали вне времени, каждый из нас знал его счет. Мы достаточно прожили на свете, чтобы ориентироваться в нем, хотя бы приблизительно. И этот счет нас не радовал. После трех дней надежда на спасение таяла с каждой минутой, становясь практически равной нулю. Все эти дни мы бессмысленно блуждали по подземному лабиринту. И нам казалось, что прошли столетия. Небритые, немытые, злые и голодные мы тыкались в разные углы, подобно котятам.

Варя к вечеру третьего дня умудрилась подвернуть ногу, споткнувшись о булыжник. И я взялся ее нести на себе. И хотя она была такой же худенькой и легкой, ноги мои подкашивались. Вообще от усталости.

– Боже мой! Какие жертвы! – истерично хохотала Лада. – Очередной трюк нашей прелестной девочки. Что может быть проще – подвернуть ногу и забраться на шею своему воздыхателю! И сразу убить двух зайцев…

– Ты неисправимая злючка, – не выдержала Варя. – Тебе не мешало бы найти себе парня.

Страсти опять накалялись. Дрозд попытался прекратить пикировку и предложил очередной привал для ночевки. Хотя ночь для нас была всего лишь условностью.

– Жертвы действительно ни к чему, – обратился он ко мне. – А то как бы нам вскоре не пришлось на себе тащить сразу двоих.

– Их можно и бросить, – не унималась Лада. – Влюбленным рай не только в шалаше, но и в подземелье…

Отдых был весьма кстати. Пройдя узкий лаз, мы как раз наткнулись на стену, справа от которой увидели проход в довольно просторное помещение. Там же мы увидели новое отвлетвление лабиринта. Но его нам предстояло пройти завтра. Если, конечно, оно наступит.

Здесь мы и решили остановиться. Наши жалкие, истрепанные пиджаки не спасали от постоянного озноба. Но все настолько устали, что, повалившись на землю, не почувствовали холода. Пожалуй, мы даже перестали бояться будущего и думать о нем. Усталость и лабиринтная безысходность нас просто парализовали. Настолько, что даже не хотелось спать. Мне казалось, что вот так, глядя в одну точку кромешной мглы, я могу пролежать целую вечность. Пока не умру.

– Эх, жаль, что здесь нет какой-нибудь макулатуры. Лучше бы, конечно, что-нибудь из сегодняшнего, – вдруг сказал Юрка. – Я с удовольствием разместился бы на этих глянцевых журнальчиках. Впрочем, подошли бы и мои книжки-страшилки.

Фонарик наш давно уже накрылся. И в неприкосновенном запасе осталась одна свеча. Вернее, все то, что от нее осталось. Но Женька ее все же зажег. И прошелся с зажженной свечой по нашему очередному карцеру, на всякий случай освещая каждый его уголок. Вдруг наш товарищ резко остановился и громко присвистнул.

– А это что за произведения искусств?

Мы нехотя приблизились к нему. И тоже удивились. На стене довольно грубыми штрихами, но довольно профессионально, углем были нарисованы две фигуры. Точнее – сцена расставания (или встречи) солдата в треуголке и барышни в длинном платье и шляпке с пером. Он сидел подле ее ног, а она нежно обвивала его за шею.

– Судя по всему, парень-то – дезертир который именно здесь неизвестно от кого скрывался, – предположил Дрозд.

– А она бегала к нему на свидание, – продолжил я. – Чтобы накормить и напоить до отвала.

– Бедняга, – вздохнул Юрка. – Интересно, сколько он пробыл в этом заточении? Ни света, ни радио, ни телевизора, ни компьютера. Одна лишь барышня – и все удовольствие.

– Наверное, он так не думал, – Женька опустил свечу ниже и мы заметили выцарапанную надпись: ”Здесь был рай”. – И сколько лет длился этот рай? Год? Два? Три?

– А потом девице все наскучило, – злорадно заявила Лада. – И она благополучно выскочила замуж. А он и остался гнить в этом подвале. Да, подруга?

И она многозначительно взглянула на Варю.

– Т-с-с-с, – загадочно зашипел Юрка, прижав палец к губам. – Возможно где-то здесь, прямо сейчас бродит его несчастный призрак.

И словно в подтверждении этому послышался громкий шорох. И Лада истошно закричала:

– Все-е-е! Не могу больше! Отпустите, выпустите меня! – она молотила кулаками по стене со всей силы, до крови. – Я хочу домой! Я хочу света! Отпустите меня, ну пожалуйста!!!