Теневая Черта. Звездные ловцы. Звездный Рубеж

— Ладно. Там случилось крупное сражение Столетней войны. И можно сказать, французы проиграли из-за орифламмы. Они загнали англичан в ловушку, превосходя их числом десять к одному. Черный Принц решил сдаться. Но французы подняли орифламму, что вконец разозлило англичан, и они продолжили надирать всем задницы. Когда осела пыль, французы оказались перебиты, а Людовик закован в цепи. И в этом есть своя мораль — не загоняй никого в глухой угол.

— Ты понимаешь, чем он сейчас занимается, Ганс? — спросила Клара.

— Хочешь просвещать нас, пока не дадут отбой? Тебе не повезло, Мойше. Подними голову, чтобы я надел шлем.

Бен-Раби поднял голову.

Кожу на ней покалывало под сеткой. Шлем полностью поглотил его голову, лишив способности видеть. Мойше подавил панику, которая всегда охватывала его перед погружением.

Ганс застегнул на нем ремни и подстроил датчики мониторов.

— Слышишь меня, Мойше? — спросила Клара через наушники шлема.

— Слышу хорошо, — ответил он, подняв руку.

— Я тебя тоже. Показания в норме. Кровяное давление слегка повышено, но для тебя это нормально. Побудь немного в ПСД, расслабься. Приступай, когда захочешь.

Мойше не стал говорить: «Вообще не хочу».

Он повернул переключатель под правой рукой на щелчок.

И — не осталось ничего, кроме внутренних ощущений. Полная сенсорная депривация сохранила лишь боль, вкус во рту и пульсацию крови. А после стабилизации поля исчезнут и они.

В малых дозах это действительно расслабляло. Но в слишком больших могло свести с ума.

Он снова щелкнул правым переключателем.

Вселенная обрела очертания. Он был ее центром, ее повелителем, ее творцом… В этой вселенной не существовало боли и горестей. Слишком много чудес сверкало вокруг, заполняя границы разума.

Это была вселенная светлых и одновременно четких красок. Каждая звезда походила на сияющий драгоценный камень, обладавший собственным оттенком. Надвигающийся ураган солнечного ветра сверхновой напоминал мятежное психоделическое облако, казавшееся не более вещественным, чем грозовая туча на Старой Земле. Напротив него, уходя к сердцу галактики, извивалось бледно-розовое свечение водородного потока. Окружавшие его тральщики выглядели словно переливающиеся золотые пятна.

Вместе с флотилией дрейфовал десяток золотистых китайских драконов, которые стремились к ней, но их удерживало поодаль световое давление умирающей звезды. Звездные рыбы!

Мрачное настроение бен-Раби сменилось радостным восторгом. На этот раз контакт точно состоится.

Он мысленно потянулся к звездным рыбам: «Пузан? Ты там, друг мой?»

Ответ последовал не сразу. Наконец его окутало теплое сияние, подобное внезапному взрыву счастья.

— Привет, человек-друг Мойше. Я тебя вижу. Выхожу из света, привет. Один корабль погиб.

— «Джариэль». С него все еще эвакуируют людей.

— Грустно. — Пузан вовсе не казался грустным. Бен-Раби решил, что эта рыба изначально не способна ни на что, кроме радости. — Нет, человек-друг Мойше. Я оплакиваю вместе со стадом печальные события у Звездного Рубежа. И все же я должен смеяться вместе с моими людьми-друзьями, разделяя радость победы.

— Не все корабли-которые-убивают уничтожены, Пузан. Сангари никогда не забудут причиненных им обид.

— Ха! Они лишь слезинка в глазу вечности. Они умрут, и солнце их умрет, но звездные рыбы, плывущие в реках ночи, останутся навсегда.

— Опять ты копаешься в закоулках моего разума. Воруешь образы и швыряешь их обратно мне.

— Твой разум интригует меня, человек-друг Мойше. Туманный, закрытый со всех сторон, затянутый паутиной, будто старый чердак, и полный капканов…

— Что ты можешь знать о капканах?

— Только то, что переживаю в твоих воспоминаниях, человек-друг Мойше.

Пузан дразнил его и насмехался, будто влюбленный подросток.

В понимании звездных рыб он действительно был ребенком. Ему не исполнилось и миллиона лет.

Бен-Раби предпочитал не думать о долголетии звездных рыб. Жизнь, измерявшаяся миллионами лет, была попросту недоступна его пониманию. Он лишь жалел, что столь долгоживущие существа никогда не соприкасались с планетами, где обитали создания биохимической природы. Сколько историй они могли бы поведать! На сколько исторических тайн могли бы пролить свет!

Но звездные рыбы не осмеливались слишком приближаться к крупным источникам гравитации или магнитного поля. Даже гравитация больших кораблей-тральщиков ощущалась ими примерно как ревматизм людьми.

Они были до ужаса хрупкими созданиями.

Пока Пузан дразнился и восторгался, Мойше отчасти вернулся разумом в свою личную вселенную.

Вдали на фоне галактики плыли поперек розовой реки красные торпеды.

— Да, — сказал Пузан. — Акулы. Их позвали сюда те, кто уцелел у Звездного Рубежа. Они собираются напасть. Они голодны. Очередной пир для стервятников.

Как за драконами, так и за торпедами следовали по пятам разноцветные призраки поменьше — те самые стервятники, которых упоминал Пузан.

В обширной медлительной экосистеме водородных течений находились ниши для существ с различными жизненными функциями, хотя в человеческих понятиях их зачастую можно было определить лишь приблизительно, просто как удобные ярлыки.