Теневые блики

– Получается, что изначально я недооценил нашего врага. И потому, боюсь, выкладывался не на сто процентов. Отвлекался на другие дела, например. А теперь… Если маньяк не ограничен в использовании унни… И знает о нашем расследовании… И разбирается в вещах, о которых я даже не слышал – в прото-заклинаниях и магических проводниках, например… Я начинаю не на шутку бояться за драконов и мироздание. – На этих словах Полынь со значением обернулся.

Темные глаза куратора были серьезны, как никогда.

Я поежилась:

– То есть речь уже не о маньяке, а о суперманьяке с суперцелью, суперподготовкой и суперспособностями?

– Вот-вот, – кивнул Полынь. – Зато еще и с суперрасписанием. Как ни крути, чаще раза в неделю он не убивает. И все тут. Как я понимаю, это связано с тем, что камню гематиту нужно время, чтобы «всосать» энергию. Так что я поймаю нашего психопата до нового убийства, пусть даже мне придется перелопатить дома всех жителей Шолоха в поисках кровавика, допросить каждого из «графика дежурств», принять участие во всех постыдных магических ритуалах и перетрясти всех не-магов… и всех Ходящих заодно, раз ты настаиваешь.

Пока я представляла, какими последствиями может быть чревата последняя угроза, Полынь подхватил со стола гору ведомственных папок и запулил в меня:

– Чего зеваешь? У тебя, между прочим, еще куча нераскрытых дел.

– Я думала, с маньяком помогу?

– Не-не-не. Маньяк мой. – Куратор азартно потер ладони.

Я со вздохом стала запихивать папки в рюкзак.

30 Теневые блики

Наслаждайтесь жизнью сейчас, мальки.

Чистовика не будет.

Улиус Чобчек, Глава департамента Ловчих

Не стану утомлять вас унылыми подробностями моих сегодняшних дел в качестве Ловчей.

Они были весьма тоскливыми: одна регистрация мигранта, одно подтверждение психического здоровья (у чужестранца сгорел дом, я помогала добиться страховой выплаты), один украденный на рынке глиняный кувшин с молоком (Андрис Йоукли в ответ на мое паническое письмо: «А с этой ерундой что делать?!» флегматично сказала: «Ничего, просто закрывай дело. Твое время дороже кувшина, и время этого мужика – тоже. Посоветуй ему не париться по мелочам»).

На сей раз я везде ездила одна. Ни бита, ни лассо не пригодились. Взрывные бутылки тоже лежали в тишине и покое. Присутствие Мараха скрашивало мое одиночество, но филин, как и раньше, был немногословен (мягко говоря), а письма туда-сюда таскал с неохотой.

К вечеру я поняла, что скучаю по людям, и непрошенной гостьей поехала к Дахху. Во-первых, авось, помиримся после той размолвки из-за снов. Во-вторых, хочу продолжить учебу с Карлом.

Просто с ума сойти, как хочу.

* * *

С погодой мне не повезло. Точнее, не мне, а всей нашей несчастной столице.

Обычно Шолох свеж, зелен и полон солнечных лучей (насколько это позволяют вездесущие елки). Но сегодня небесная канцелярия сошла с ума и зачем-то устроила на улицах беспредел: ливень, грозу и холод.

Семь шолоховских рек чуть не вышли из берегов, а мостовые оказались покрыты толстым слоем жидкой грязи. Ундины, ликуя, шлепали хвостами по воде, да так оголтело, что забрызгивали даже тех немногочисленных прохожих, кто оставался сухим при помощи зонта.

Выживают в такую погоду лишь чародеи, умеющие накрываться атмосферным куполом. Увы, я не из их числа: поэтому ноги мокрые, а настроение ниже нуля…

К дому Дахху я пришлепала раздраженная, как пустынный демон. Скукожилась у входной двери, обреченно поскреблась и замерла, попытавшись стать невидимкой для дождевых капель. Мне открыли.

– Какая ты мокрая! – ужаснулся Дахху с эдакой «бабушкиной интонацией», его визитной карточкой.

– Очень мокрая, – я застучала зубами. – Можно чаю?

– Проходи, – друг заботливо помог мне снять потяжелевшую от влаги летягу и засуетился с целью обеспечить гостье максимальный комфорт.

Кстати, про «бабушкины» черты. Подозреваю, вы уже заметили, что Дахху очень любит вот это все – всплескивать руками, носить свитера и шапочки крупной вязки, сидеть в тепле и читать книжки перед сном. А еще занудничает по делу и без дела. Идеальный внук.

Все верно.

До того, как поступить на обучение к магистру Орлину, Дахху жил с бабушкой. У них был свой дом в северном уголке поместья Смеющихся, старый, скрипящий на ветру, скособоченный и вообще настолько непрезентабельный, что родственники предпочли развести вокруг него пышный яблоневый сад. Так, чтоб с улицы не видно.

На кухне у бабушки – госпожи Эльши, – сервант ломился от огромного количества чашек. Все они были разные и принадлежали некогда тем или иным родственникам. Когда родственник умирал, переезжал или просто переставал заходить в гости, чашка оставалась закрепленной за ним по некой священной традиции.

В детстве Дахху постоянно играл с бабушкой в эти чашки.

Не очень достойное занятие для молодого человека, конечно, но что поделаешь! Старая Эльша с удовольствием рассказывала внуку о всех ветвях и поколениях Дома Смеющихся, кто чем был знаменит, чем грешен. Наверное, оттуда растут корни у друговой любви к истории.