Теневые блики

Кто у нас там дальше… Дахху.

Дахху успешно исчеркал несколько пачек бумаги. Я знаю точно – ведь все эти дни я ночевала у него. Моя гостевая келья быстро обрастала уютом. Марах облюбовал себе в качестве жердочки книжную полку и ночами, не мигая, смотрел на рыбок в надувном магическом матрасе. Страсть в его желтых глазах доводила рыбок до исступления. К счастью, охота так и не перешла в активную фазу.

Дахху был настолько увлечен работой, что, кажется, вообще не заметил двух новых жильцов. Я внимательно следила за ним:

– Ну как твои сны? Продолжаются?

– Потухли, – вздыхал друг в ответ. – Я редактирую то, что успел записать. Конца истории у меня нет…

Но почему-то вздыхал он без прежней грусти. Скорее, с мечтательной надеждой. Я удивилась перемене его настроений. Но приставать не стала – ремиссия? Что ж! Будь благословенна ремиссия.

Как вы догадываетесь, мой импровизированный переезд произошел из-за Карла.

По утрам, до работы, мы с мальчиком гуляли по Шолоху, и я показывала ему город, рассказывала всякие веселые глупости, бесконечно кормила сладкой ватой и засахаренным миндалем.

«Я счастлив!» – иногда восклицал Карл с таким придыханием, будто кого-то о чем-то умолял. Мне жутко льстило это его «я счастлив» – и я с удвоенной энергией пыталась наполнить жизнь чудо-мальчишки повседневными радостями.

А по вечерам мы с Карлом продолжали тренироваться, уходя в чащу Смахового леса. Еще дважды уроки заканчивались моими слезами и бесконечным ощущением тщетности, несправедливости бытия, что не на шутку озадачивало Карла.

Потом вдруг произошел прорыв – когда я поняла, что унни точно также можно приманить сильными эмоциями. Очень сильными эмоциями.

Так, один раз я показала неожиданно хороший результат на волне внезапно вспыхнувшей ненависти к себе («Да что ж я за убожество такое, что у меня ничего не получается!»). Я разозлилась не на шутку – и тотчас смогла расколоть целое дерево не пойми откуда взявшейся молнией.

– Нет! Перестань так делать! – Карл раскричался и чуть ли не по носу меня шлепнул, как нашкодившую собаку.

– Да почему? Работает же! И не страшно, – возмутилась я.

– Как минимум потому, что так ты теряешь контроль над собой и над ситуацией, – объяснил мальчик. – Поначалу может быть приятно, когда тебе так сносит голову, но в перспективе это ведет к деградации. А еще к тому, что унни вообще откажется иметь с тобой дело. Для энергии это как завести друга-тусовщика. По молодости прикольно зависать в ночном клубе, но потом понимаешь, что у тебя другие приоритеты. И, если сам тусовщик не меняет поведение, ты прекращаешь с ним общаться. Понимаешь?

– Не понимаю. Какие еще ночные клубы? О какой такой молодости рассуждаешь ты, дитя? – Я развела руками.

Карл тяжело, совсем по-взрослому вздохнул:

– В общем, Тинави. Лови вселенский секрет. При желании, основу для магии можно найти в чем угодно. Бери любую точку опоры – и колдуй. Хоть силу воли, хоть месть, хоть любовь. Но помни: у каждого выбора есть последствия. И раз уж тебя учу я, давай сразу делать все правильно, хорошо? А то, если ты будешь привлекать унни тем, что тебе сносит крышу – долго магом не останешься. Либо учись принятию, либо не учись у меня.

Диктатор прахов…

Принятие мне не давалось. Поэтому процесс обучения слегка застопорился. Но мне и так хватало. Впервые в жизни меня почти не волновала магия. Мне и без того было хорошо. До пепла хорошо.

За одним маленьким исключением, которым стали наши отношения с принцем Лиссаем.

Я заглядывала к нему дважды. Мы милейше беседовали о том и о сем, но… Что-то было не так. Сначала я решила, что принц продолжает ревновать меня к Святилищу, как во время нашей последней встречи.

На деле все оказалось хуже.

– Святилище перестало приходить к-ко мне, – вдруг, в середине совсем другого разговора, признался принц. А потом блеснул на меня своими зеленющими глазами так яростно, будто ждал немедленного признания в краже. Меня поразила его интуиция.

– Еще вернется, Лиссай. Святилище к вам обязательно вернется, – пробормотала я, хоть и боялась, что лукавлю.

Но Его Высочество лишь отвернулся к холсту, плеснул на него желтой темперой с кисти и даже ничего не сказал мне на прощанье, когда я уходила. Не пригласил, как обычно, «заглядывать на чай».

В тот же день, придя домой, я долго вертела в руках фонарик Карла – такой пустой и бессмысленный без батареек. Сам мальчик, увы, наотрез отказывался обсуждать со мной дверь, путешествия между мирами и свое прошлое.

Стоило мне подступиться, как он замыкался:

– Прекрати, пожалуйста! Мы же договорились. Мой мир – Лайонасса. – И Карл, закинув в себя очередную сладкую миндалинку из вощеного кулька, сводил светлые брови так хмуро, что я невольно смирела, будто на ковре у магистра Орлина.

Безумный, безумный мальчишка.

В один момент я даже попыталась выкрасть у него волшебные батарейки. Думала – приоткрою опять дверь – слегка! – только чтобы принца порадовать. Но Карл поймал меня с поличным и так расстроился, что я не решилась больше подрывать его доверие.