Теневые блики

С опозданием я прикрыла рот ладонью: нехорошо, если стражники захотят узнать, в чем причина столь бурной радости заключенной. Но, кажется, в подземелье не было никого, кроме нас.

– Может, объяснишься? – проворчали из-за стены.

– Дай мне минуту, – попросила я и замерла в максимально неудобной позе, прислушиваясь к ощущениям.

И точно. Прямо в сердце, сквозь слои бирюзового шелка летяги, упиралось что-то металлическое. После это я начала бешеную пляску под названием «сумей подставить карман под скованную руку и ею пошарить в нем». Задача усложнялась тем, что в летяге, если вы помните, была тысяча кармашков, а я искала самый глубокий. Настолько глубокий, что до него даже тюремщики при осмотре не добрались! То ли лень стало, то ли просто не ожидали таких издевательств над портняжным искусством.

Ценой невероятных акробатических усилий я достигла успеха: вытащила из видавшей виды летяги фиолетовый фонарь. И… Батарейки Патрициуса. В смысле, Карла. В смысле, мои – мне же их подарили, ну!

– Полынь, у меня тут тот самый фонарик, – торжествующе объявила я.

– Он работает? – Голос куратора был полон неподдельного интереса.

– Сейчас проверю.

Это заняло еще несколько минут, потому что сначала я старательно держала батарейки в подмышках – по завету Карла. Потом кое-как спрятала их внутрь. Закрутила цилиндр. Потом нащупала мягкую кнопку и осторожно нажала на нее.

Мутноватый желтый свет вырвался из фонаря, освещая по диагонали пол темницы. Я повернула его так, что желтое пятно переползло на стену рядом со мной, вырастая в диаметре. Внутри круга проявилось знакомое изображение деревянной двери.

– Ну как? – спросил Полынь с любопытством.

Я тяжело сглотнула:

– Получилось.

– Прекрасно. Тогда уходи, – твердо сказал куратор.

Я возмутилась:

– Никуда я без тебя не пойду!

– Пойдешь, Тинави. Еще как пойдешь. Ты права – это я виноват, что ты здесь оказалась. Так что руки в ноги – и бегом в Святилище, малек. И обещай не расстраиваться, если моя история закончится здесь.

– Не говори так! – взвилась я.

Полынь усмехнулся:

– Но ведь это будет честно, Тинави. Наказание неизбежно, помнишь? Меня это тоже касается.

– Не смей опускать руки, Полынь из Дома Внемлющих! Слышишь меня?

– Я не опускаю руки. Я признаю, что мир до пепла ироничен, – интонация, с которой Полынь произнес это, отчетливо полнилась улыбкой.

Очень неуместной улыбкой, учитывая, что нас собираются повесить.

Во что, кстати, банально не верилось.

Честное слово, я ведь не была изменницей, или в чем там меня обвиняли. И Полынь – отличный же человек. В конце концов, его Ходящим насильно сделали… Почему именно куратору теперь надо за это расплачиваться? Где справедливость, я вас спрашиваю?

Хотя, небо голубое, что я несу. Какая уж тут справедливость, о чем речь… Мир дает нам в ответ ровно то, что мы в него транслируем – своими действиями, словами и даже мыслями. Почаще убеждай себя в том, что ты злобное ничтожество – и, да, так карты и лягут. Начни играть в героя, хрестоматийного паладина – и шаг за шагом мир поверит в твою роль, распахнет тебе объятия в ответ.

Полынь, несмотря на свою клановую гордость, верил, что Ходящие – плохие парни, и теперь покорно сидел в каземате.

А я? Во что верю я?

Если честно, как минимум я верю в то, что я – положительный персонаж. Несмотря на все мои слабости, глупости, очевидные промахи и стыдные трусости, я – человек с горящим сердцем.

Мне частенько бывает жаль, что только королевская фамилия носит гордое название Ищущих. Уверена, существуй справедливость, весь Шолох бы так назывался. Мы все ищем, ищем без устали. Кто-то целенаправленно копает в нужном направлении, как Кадия, кто-то, как я, позволяет течению жизни мотать себя туда-сюда, но иногда спохватывается и корректирует маршрут.

И сейчас моя дорожная карта, как ни крути, вела к таинственной двери. Сидеть и ждать у моря погоды, надеясь на другое чудо, было глупо.

Когда я пересказывала Полыни свои детективные теории, я уже успела проверить Карлову магию. Увы. Не работало. Вообще не работало. Кажется, Карл был прав насчет отношения унни к эмоциональным, неуравновешенным «тусовщикам».

Но… Может, в Святилище магия передумает и помирится со мной? Да наверняка! Ведь Святилище так чутко отзывалось на все мои мысли и желания! И вообще – они одного поля ягоды, нет?

Решительность воссияла внутри меня.

– Полынь! Я вернусь, чтобы вытащить тебя, – я прижалась лбом к холодной стене темницы. С той стороны фыркнули:

– Да я не против.

– Ты не должен «не быть против», ты должен хотеть этого! – возмутилась я, совсем «не в кассу».

Полынь тихонько заржал.

– Чокнутый куратор… – пробормотала я.

Смех прекратился. Строгим, донельзя сухим голосом Полынь сказал:

– Тинави, давай, иди уже в эту дверь. И береги себя.

Я разозлилась так сильно, что не нашлась, что ответить. Встала, потянулась к двери, выдохнула и резким движением повернула странную металлическую ленту. По ту сторону был белый туман, просто много-много белого густого тумана. Я забеспокоилась на пороге, переминаясь с ноги на ногу.

– Я с тобой, – подбодрил меня из-за стены куратор.