Тени прошлого (ЛП)

– Да, но я мог бы писать ему, заботиться о нем… и о вас, кстати, тоже, – Малфой вдруг ощутил, как сердце снова начинает колотиться в груди, будто поднимаясь к горлу. Реальность предстала перед ним во всей своей неприглядности: он был отцом ребенка Золотой девочки Волшебной Британии… ребенка-полукровки, зачатого, когда его погибшая жена даже не была еще предана земле. – Мисс Грейнджер… можно ли мне… воды?

Гермиона увидела, как его лицо страшно побледнело, и бросилась к раковине, чтобы наполнить стакан. Люциус с жадностью опустошил предложенное, и кадык его судорожно дергался с каждым глотком, пока он не поставил стакан на стол и не сделал несколько глубоких мучительных вдохов.

– С вами все в порядке? – слегка испуганно задала вопрос Гермиона.

Люциус расстегнул мантию и невнятно пожал плечами, с силой дернув следом верхнюю пуговицу рубашки. Этот жест казался просто шокирующим для человека, который всегда относился к своему внешнему виду так, как относился Люциус Малфой.

– Мистер Малфой… – переспросила уже с тревогой.

– Люциус. Думаю, будет гораздо естественней называть меня по имени. Учитывая все наши… обстоятельства, – хрипло поправил Малфой, невольно прикрывая глаза, чтобы прийти в себя.

– Я понимаю… Сегодня на вас обрушилось слишком многое, – успокаивающе заметила Гермиона, чувствуя, что не в силах на него сердиться.

Нет, на протяжении многих лет она пыталась злиться и ненавидеть его. Пыталась даже обвинять в произошедшем. Но… Не получалось. Потому что знала правду – Люциус Малфой не ставил себе цель причинить ей боль и, тем более, наградить ребенком. Гермиона даже не могла сердиться на него за то, что забыл об осторожности вовремя их близости, потому что никто из них не хотел и не планировал того спонтанного и необъяснимого секса. И было бы странно, если б в том состоянии кого-то из них посетила мысль о контрацепции. Тем не менее, Гермиона никогда не чувствовала себя виноватой, что не рассказала ему об Элиасе. Никогда.

– Честно сказать, я очень удивлена, что вы так гневаетесь на предмет своего незнания. Мне всегда казалось, что меньше всего вас обрадует появление полукровного ребенка, особенно если учесть, что его мать – я. И уж точно никогда не думала, что захотите принять какое-то участие в его судьбе.

Люциус посмотрел на молодую женщину, сидящую напротив.

«Сколько ей? Она же ровесница Драко, стало быть… двадцать три, может, двадцать четыре… Но выглядит почему-то старше. Нет, она, конечно, по-прежнему свежа и привлекательна, но вот глаза… В глазах плещутся боль и усталость, будто от долгих прожитых лет. И в этом тоже частично виноват я».

– Что ж, пять лет назад вы оказались бы правы. Я, вероятно, попытался бы купить ваше молчание или даже, упаси бог, совершить еще что-нибудь, более ужасное. Я и сам был тогда ужасным человеком. Не могу сказать, что сейчас я – хорош и правилен, но, по крайней мере, готов раскаяться во многих своих поступках. В том числе и за то, что сделал с вами и вашим… нашим… сыном, – достаточно твердо ответил Малфой.

Поджав губы, Гермиона задумалась и забарабанила по столу пальцами, но потом решилась.

– Его зовут Элиас Уильям Грейнджер, родился он двадцать второго февраля. Довольно крупным, больше девяти фунтов. Он рано начал смеяться, рано пополз, да и ходить начал рано, – Гермиона мягко улыбнулась. – Заговорил, кстати, тоже раньше других детей, да так, что до сих пор не останавливается… Его первым словом было – «снитч». Магия проявилась у Элиаса где-то около года, и я почти сразу начала его учить контролировать и использовать ее. Он невероятный ребенок, и я говорю так не потому, что я его мать. Он и в самом деле умный, смешной, талантливый, хотя порой и ужасно вредный.

Гермионе не удалось рассказать об Элиасе больше ничего, поскольку герой ее рассказа стремительно забежал в кухню, на ходу размахивая мокрыми руками.

– Все! Помыл! – широко улыбаясь, он продемонстрировал матери ладошки и, обернувшись, протянул. – Льюис…

– Элиас, рубашка же совсем мокрая! – возмущенно воскликнула Гермиона, оглядев сына со всех сторон. – Представляю, что творится в ванной, – проворчала она негромко, выхватывая чистую рубашку из корзины с бельем.

– Мама, а Льюис что ли еще здесь? – удивленно спросил мальчик, поднимая руки, чтобы Гермиона могла переодеть его.

– Правильно говорить – Люциус, детка, но для тебя он – мистер Малфой, – Гермиона виновато глянула на Малфоя.

И тут же затаила дыхание, когда увидела, как Люциус потянулся и осторожно подтащил Элиаса к своему стулу, поставив его между коленями.

– А мне нравится Льюис, – упрямился тот, вовсе не обеспокоенный тем, что незнакомец оторвал его от матери.

– Но правильно надо говорить – Люциус, малыш. Попробуй повторить, – настойчиво попросил Малфой, пристально вглядываясь в каждую черточку, стоящего перед ним ребенка.