Тени в лабиринте

— Прекрати! Я беседую с тобой неофициально, если хочешь, можешь повернуться и уйти, — произнес майор, кляня себя за поспешность, а Дмитрия — за ложное понимание чувства товарищества. — Или ты вообразил, что угрозыску больше нечем заниматься, кроме как следить, у кого бывает в гостях Дмитрий Серов. Вчера вечером наш сотрудник побывал дома у Тюкульмина и выяснил у его матери, что Анатолий около двух недель назад вдруг куда-то уехал. Вера Семеновна была очень взволнована этим обстоятельством. Она нам, кстати, и сообщила, что на днях к ней заходил какой-то Дима и справлялся о Толике. Между прочим, по заявлению Веры Семеновны Анатолий Тюкульмин объявлен в розыск. Как ты сам понимаешь, дело принимает серьезный оборот. — Голиков искоса взглянул на призадумавшегося Серова. — Вот в связи с этим у меня есть к тебе большая просьба. Может быть, ты догадываешься, куда поехал Толик, или подскажешь нам, с кем он мог поделиться своими планами. Вреда этим ты Тюкульмину не нанесешь, а расследованию окажешь огромную помощь. Сразу оговорюсь: если ответ на этот вопрос несовместим с твоими понятиями рыцарской чести, что ж, можешь не отвечать.

— Но я действительно даже не представляю себе, куда подевался Толик. — Видно было, что Серов говорит искренне. — Знаете, — заколебавшись, продолжил Дима, — у Толика была девушка, Рита Белова, по прозвищу Княжна Мэри. Она работает продавщицей в центральном универмаге. Я, конечно, не уверен, но, может быть, он ей что-нибудь сказал.

— Красивая кличка. Это что, по Лермонтову: Белова — Бэла — Княжна Мэри?

Дмитрий впервые за время разговора улыбнулся. — А где находятся княжеские хоромы, ты знаешь?

— Да. Хотите записать адрес?

— Говори, я запомню.

— Улица Солнечная, 34.

Прощаясь, Голиков сказал:

— Я надеюсь, ты не выбросил наш номер телефона. Если что-нибудь понадобится, обязательно позвони.

— Ладно, — вяло пообещал Серов…

Ветер налетал порывами, выбрасывая в воздух увядающую листву и нагоняя друг на друга белоснежные перистые облака.

«Неплохой парень этот Серов, — рассуждал Голиков, возвращаясь домой размеренным прогулочным шагом, — сейчас не часто встретишь такого — неустроенного внутри и покрытого хрупкой оболочкой напускного равнодушия снаружи. Разговор с ним, безусловно, дал положительный результат. Главное — одержана моральная победа: Дима кое-что рассказал. В нем сейчас происходит внутренняя борьба, подвергаются переоценке многие, казавшиеся незыблемыми, ценности. Важно и то обстоятельство, что ему, видимо, небезразлична судьба скрывшегося Тюкульмина (а в том, что тот скрылся, сомнений не остается). Второй пистолет существует, и Серов, скорее всего, передал его Толику. Неспроста же этого веснушчатого парня с непомерно рано пробивающейся сединой мучают угрызения совести».

Голикову вспомнилась собственная жизнь — детство в рабочей семье, редкие радости, частые недоедания. Потом война, разруха. Родители и старшая сестра Варя погибли, сам он остался с бабушкой. В 1947 году окончил семилетку, какое-то время не мог найти себе места, год проработал слесарем в котельне. Затем — армия, служба в погранвойсках на западной границе. Когда срок службы подошел к концу, остался на сверхсрочную. В 1959 году вернулся в родной Верхнеозерск, куда его неоднократно приглашали на работу в органы МВД. Спустя семь лет Голиков стал начальником отдела уголовного розыска города…

В затемненной арке мелькнула знакомая приземистая фигура.

— Эй! — насмешливо крикнул Голиков. — Товарищ капитан, неоперативно работаете!

— Так кто мог знать, что вы дворами блукаете, — откликнулся Пошкурлат. — Хотя бы записку в дверях оставили, когда вернетесь.

— Зачем же такая спешка, да еще в законный выходной? — хмыкнул майор. — Незаменимых работников у нас, как известно, нет.

— Новостей много, Александр Яковлевич. Я подумал, что вы должны быть в курсе.

— Ну так рассказывайте, не тяните быка за рога.

Пошкурлат сделал несколько шагов по детской площадке, расположенной точно по центру прямоугольного дворика, прислонился плечом к опоре миниатюрных качелей и объявил:

— Сегодня утром арестован Баринов. При задержании он пытался скрыться, пришлось даже перекрывать трассу. Струков лично руководил операцией. В настоящее время Баринов сидит в одиночке. Владимир Петрович рассчитывает на психологический эффект — надеется, что могильщик дойдет там до требуемой кондиции и завтра утром на первом же допросе поплывет, как…

— Портретист, — поморщившись, поправил Голиков.

— Ну, тем более. — По виду Пошкурлата нетрудно было определить, что ему никак не удается одним махом выложить все новости, сдобрив их собственными комментариями.

— А как вел себя Баринов при аресте?

— Согласно ГОСТам, — плоско пошутил капитан. — Как и все они: кричал, что будет жаловаться в вышестоящие инстанции вплоть до господа бога. Только кого он хочет разжалобить? Уже в отделении у Баринова при обыске обнаружили более трех тысяч рублей.