Тени заезжего балагана

Даже если О-Кин и впрямь была в ответе за сокрытие колдовской силы Уми, вряд ли за этим таился злой умысел. Они столько лет прожили друг с другом под одной крышей, так что у дзасики-вараси было полно возможностей навредить Уми, если бы она и в самом деле этого желала. Но О-Кин всегда ограничивалась лишь беззлобным ворчанием, когда Уми чем-то не угождала ей, или же мелкими пакостями, приучая наводить в комнате порядок и вовремя вывешивать на просушку футон. В глазах дзасики-вараси Уми ни разу не замечала ни единого отблеска затаённой ненависти. Ни разу ёкай не причиняла ей боли.

Но поговорить с О-Кин всё равно следовало – если не сейчас, то хотя бы после того, как тэнгу оставят их в покое. О-Кин могла знать, кто запечатал силу Уми, ведь ничего без ведома дзасики-вараси не происходило в доме, который она охраняла…

В конце концов навалившаяся за день усталость взяла своё. Веки налились тяжестью, и Уми решила, что прикроет глаза всего на минутку. Она облокотилась на низенький столик и в следующий миг уже провалилась в сон.

* * *

…Они с Дзёей взбирались на росшую у реки иву. Дерево было старым, с толстыми ветвями, стелившимися чуть ли не над самой водой. Длинные тонкие листья ласково шелестели на ветру. В реке отражалось летнее солнце, слепили танцевавшие на воде отблески.

Заворожённый их сиянием Дзёя оступился и охнул чуть слышно, а потом раздался тихий плеск. То была сандалия, соскочившая с ноги мальчика. Река тут же радостно подхватила её, словно долгожданную игрушку, и закрутила течением, унося вдаль.

– Вот же, – скривился от досады Дзёя. – А ведь матушка только вчера купила их…

– Так побежали скорее! – воскликнула Уми. – Глядишь, прибьётся где-нибудь дальше по течению, а там и достанем.

– Не прибьётся, – раздался позади ребятишек чей-то тихий голос.

Они тут же обернулись. У самой кромки воды на ветке сидела маленькая сухонькая старушка. Откуда она только взялась? Когда они взбирались на дерево, никого там не было – это Уми могла сказать наверняка.

– Откуда вы знаете? – нахмурилась Уми.

– Река расценила сандалию как подношение, и потому невежливо будет забирать его, – терпеливо ответила старушка.

– Что такое подношение? – прошептала Уми, наклонившись к Дзёе. К тому времени мальчика уже начали обучать грамоте и чтению, и потому он знал куда больше своей подруги.

– Это подарок. То, что преподносится ками. Ну, как в Обон на алтарь для предков.

– Разве река – это ками?

– Ну конечно, – снова подала голос старушка. Она повернулась к детям, и те увидели, какая старая и морщинистая у неё кожа, словно иссохшая древесная кора. – Всё, что вы видите вокруг, – ками. Земля, на которой стоят ваши дома. Деревья в лесу. Даже камень, лежащий у дороги… Мир полнился силой с самой зари своей, так будет и впредь.

– Получается, мы с Дзёей тоже ками? И вы, бабушка? – от радости Уми принялась хлопать в ладоши.

– Когда ваш путь завершится, как до́лжно, вы непременно ими станете, – туманно ответила старушка, и её тонкие губы изогнулись в печальной улыбке.

Вдруг с реки налетел порыв ветра, и ребятишки зажмурились, чтобы в глаза не набился песок. Когда ветер стих и они снова посмотрели на то место, где сидела старушка, её там уже не оказалось…

* * *

– Госпожа, просыпайтесь! Пора собираться, иначе опоздаете на представление.

Уми вздрогнула. Рука, на которую она опиралась, соскользнула со стола, и Уми чуть не впечаталась лбом в столешницу. Сидевшая подле Нон едва успела обхватить её за плечи.

– Ох, и напугала же ты меня, – пробормотала Уми, потирая глаза.

– Простите, – повинилась служанка и указала на лохань с водой, стоявшую у ширмы. – Вот, принесла вам. Думала, захотите после сна умыться.

Уми с благодарностью кивнула Нон и с наслаждением ополоснула лицо и шею. Она чувствовала, как вода смывает с неё все печали и горести, которые принёс с собой сегодняшний день. Уми будто бы стало легче дышать, и оттого она с куда большим участием помогала Нон подбирать пояс к голубому кимоно, загодя повешенному служанкой на стойку, чтобы ткань разгладилась.

– Может, вот этот, белый? – Нон приложила пояс к кимоно и тут же нахмурилась. – Нет, не годится. Тогда как насчёт этого?

Перебрав почти все пояса, которые были у Уми, они в конце концов остановились на тёмно-синем, расшитом цветами хризантемы.

– А телохранитель-то ваш сегодня тоже в обновке щеголять будет, – с улыбкой проговорила Нон, пока делала Уми причёску. – Я краем глаза видела, как он крутился у пруда – смешной такой! Будто бы в доме зеркала нет…

Уми чуть не подскочила на месте: у неё напрочь вылетело из головы о том, что она должна была поговорить с Ямадой!

– Где он сейчас, не знаешь?

– Когда я к вам шла, сидел на веранде чайной, – в тоне Нон прорезались лукавые нотки. – Позвать его?