Тени заезжего балагана

Ноги Горо на футон не поместились, так он был высок. Но особых неудобств это не доставило. Не забыв совершить перед сном молитву и возблагодарить Великого Дракона за очередной дарованный день жизни, Горо крепко заснул.

* * *

Он думал, что от усталости проспит до самого утра, но среди ночи Горо вдруг что-то разбудило.

Поначалу он лежал и бестолково моргал, глядя в темноту и пытаясь вспомнить, где находится. Но когда снаружи раздалась подозрительная возня, будто по земле волокли что-то тяжёлое, остатки сна разом слетели с Горо.

Он тихонько подкрался к сёдзи и медленно приоткрыл их. Привыкшие к темноте глаза сразу различили чей-то небольшой силуэт, который с видимым трудом тащил что-то из глубины сада в сторону усадьбы. Горо даже не нужно было присматриваться к незнакомцу – той силы, что он почувствовал, уже было достаточно, чтобы понять, что перед ним ёкай. Магия в духах текла чуть иначе, чем в людях, и потому имела другой, более глубокий синий цвет – таким видится речное дно, когда плывёшь на лодке.

Отголоски этой силы были Горо незнакомы: О-Кин и духа-фонарика он узнал бы сразу. Сколько же ещё духов живёт в усадьбе? Или этот ёкай – чужак, который зачем-то решил пробраться сюда среди ночи?

Дух то скрывался за кустами и буйно разросшимися цветами, то снова появлялся в поле зрения и постоянно утирал пот со лба. Горо даже удалось расслышать его тихое ворчанье:

– Однажды жадность погубит меня, – причитал дух, остановившись и вытираясь рукавом.

В свете выглянувшей из-за облаков луны Горо сумел получше рассмотреть этого ёкая. Он был невысокий, но крепенький. Чешуйчатая, как у ящерицы, морда была слегка вытянутой, а глазки отливали краснотой.

То, как ёкай вздрагивал от каждого безобидного шороха, наводило на мысль, что он и впрямь что-то замышлял или от кого-то скрывался. И потому Горо решил понаблюдать за духом ещё немного. Раньше он, бывало, отлавливал зловредных ёкаев, которые любили пакостить людям, и не собирался изменять своим привычкам и теперь.

Ёкай вдруг задрал голову и замер. В следующий миг он юркнул под дом и свою тяжёлую ношу утащил с собой. Горо весь подобрался: что мог увидеть дух в ночном небе? Почему это так его напугало?

Ответ не заставил себя долго ждать. По земле быстро промелькнула чья-то огромная крылатая тень – Горо даже показалось, что он услышал, как шелестели перья на ветру, – а потом снаружи всё стихло.

Горо поспешил плотно задвинуть сёдзи и на всякий случай отойти от них подальше, чтобы крылатый пришелец ненароком не учуял его. Такая тень могла принадлежать только тэнгу, могущественному демону лесов и гор с ястребиными крыльями и острым клювом. Похоже, тот ящероподобный ёкай осмелился украсть что-то у самих хозяев леса и теперь решил скрываться здесь. Защита домового духа и впрямь могла на какое-то время удержать тэнгу, но они не оставят никого в покое, пока не отомстят или не вернут украденное.

Горо снова лёг и постарался отогнать от себя все мысли. Влезать в дела ёкаев он не намеревался до тех пор, пока они не вредят и не мешают жить людям. А сейчас следовало подумать об отдыхе, чтобы к утру восстановить хотя бы часть сил.

Но мечтам Горо о безмятежном сне так и не суждено было сбыться. До самого утра его одолевали тревожные видения, в которых мелькали злые тёмные глаза тэнгу, шуршали крылья и раздавался чей-то низкий и хриплый смех…

Глава 13. Ёритомо Окумура

Никогда прежде дорога до дома не казалась градоправителю Ганрю столь длинной и тягостной. Мерный цокот копыт лошади, запряжённой в крытый экипаж, не убаюкивал Окумуру, как обычно, но становился лишь фоном для тяжёлых раздумий.

До последнего Окумура бегал за Ооно и полицейскими, которые опрашивали ещё не разошедшихся зевак и тех, кто жил в окрестностях святилища Поющих Сверчков. Ооно не желал обсуждать завтрашний план действий касательно балагана до тех пор, пока не разберётся с делами на месте преступления. А Окумура не хотел уезжать, не переговорив с ним и не убедившись, что тайная полиция всё же будет на его стороне и больше не станет искать виновных там, где их не было и быть не могло. Знал бы Итиро, от чего Окумура уберёг его дочь…

Свой любимый расшитый платок Окумура где-то потерял, и потому утёр вспотевший от волнения лоб рукавом кимоно. Всё равно он больше не собирался снова надевать его, так что жалеть и беречь наряд не было смысла. Окумуре казалось, что кимоно насквозь пропиталось тошнотворными запахами горелой плоти и свежей крови, жутким образом смешавшимися с благовониями из святилища. Окумуре давно не доводилось видеть мертвецов так близко. Он не мог похвастать хладнокровием и выдержкой, как Итиро или Ооно, и потому ему до сих пор было не по себе.