Тени заезжего балагана

– Но прежде ты осмотришь Уми и скажешь, как ей можно помочь, – велел он. – Мои люди сказали, что, несмотря на все усилия лекаря, в себя она так и не пришла.

– В таком случае мне бы пригодился посох.

Итиро Хаяси дал знак одному из охранников в коридоре, и тот вскоре вернулся с посохом. Когда тёплое дерево привычно легло в руку, Горо почувствовал, как на него снизошла уверенность, остатки которой он почти растерял в непростом разговоре сначала с тайной полицией, а теперь и с якудза.

Так было всегда: стоило коснуться посоха, как Горо начинало казаться, что его давно почивший учитель снова рядом, снова готов помочь и дать совет.

«Уповаю на вашу мудрость, светлейший Гёки», – твердил про себя Горо, следуя за Итиро Хаяси на второй этаж усадьбы. Даже неприязненный взгляд, которым Ёсио сверлил его спину, не мог сбить Горо с нужного настроя. Чему-чему, а концентрации в обители обучали прекрасно.

В комнате, где лежала Уми, царил полумрак: двух бумажных фонариков едва хватало, чтобы осветить все углы. Когда пламя в одном из фонарей странно замерцало, будто бы вот-вот погаснет, Горо признал в нём того самого ёкая, с которым Уми шла всю дорогу до усадьбы.

– Ну, чего уставился? – осклабился дух-фонарик, и Горо поспешил отвести от него взгляд. Он успел напрочь позабыть об этом духе. Должно быть, защита О-Кин ослабла и потому ёкай сумел пробраться в дом. Или же дзасики-вараси позволила ему остаться.

Подле Уми сидела пожилая женщина, которую Горо уже видел мельком во дворе усадьбы. Волосы её были наскоро собраны в пучок на затылке – должно быть, женщина уже готовилась ко сну, когда в усадьбе началась суматоха.

О-Кин была тут же, рядом, но, как и ожидалось, кроме Горо никто не мог её увидеть. Она была необычайно тиха: даже на появление в комнате новых лиц О-Кин отреагировала безо всякого интереса.

– Томоко, как она? – спросил Итиро Хаяси, опустившись на колени рядом с Уми.

Женщина перевела на него покрасневшие от слёз глаза.

– Лекарь так и не смог сказать, что с ней случилось. Чего он только не перепробовал, чтобы привести Уми в себя! Даже достал какую-то нюхательную соль – мол, в Глэндри все лекари такой пользуются. Да вот толку-то от неё…

Томоко всхлипнула и утёрла глаза рукавом кимоно.

– Позвольте мне взглянуть, госпожа, – заговорил Горо.

Томоко только сейчас заметила, что отец Уми пришёл не один, и вздрогнула от неожиданности. Когда она окинула взглядом скромное облачение Горо и его посох, на навершии которого тускло блестели медные кольца, в глазах женщины отразилось понимание.

– Конечно, прошу вас, добрый брат, – проговорила она.

Комната была совсем небольшой, и пятерым людям с двумя духами в придачу там попросту негде было развернуться. О-Кин забилась в угол, куда почти не доставал свет фонариков, и теперь сверкала оттуда тёмными глазами. Дух-фонарик остался на прежнем месте: он принялся что-то тихонько напевать себе под нос гнусавым голоском, но Горо строго посмотрел на него, и ёкай послушно затих. Томоко отправила Ёсио за тёплой водой, а сама вышла следом, сказав, что приготовит целебное питьё, которое прописал лекарь.

Когда народу в комнате поубавилось, Горо уселся напротив Итиро Хаяси и принялся водить раскрытой левой ладонью над предплечьем Уми. Проклятая метка на сей раз отозвалась слабо, словно, утолив свой аппетит, погрузилась в сон. Горо знал, что не стоило этому радоваться, ведь подпиталось проклятие за счёт жизненных сил Уми.

Вдруг Горо почувствовал, как ладонь приятно защекотало – словно мягкий ветерок коснулся кожи. Отголосок колдовской силы? Да быть того не может! Почему же он не распознал его раньше?

Чтобы убедиться наверняка, Горо медленно перевёл раскрытую ладонь в область сердца Уми и попытался воззвать к её магии. Отголоски силы были едва слышны: так затихает шум воды, когда всё дальше удаляешься от берега реки. Что-то сдерживало силу – и притом так надёжно, что Уми, должно быть, и не догадывалась об этом. Неудивительно, что он сразу не почувствовал в Уми колдовской силы, когда они только встретились.

Учитель Гёки как-то упоминал о том, что некоторые особенно могущественные колдуны могли запечатать силу – свою ли, чужую ли, особой в том разницы не было. Важнее было другое: только тот, кто наложил печать, мог разрушить её.

Час от часу не легче! Теперь придётся разыскивать ещё и того, кто запечатал силу Уми. Без собственной магии долго противостоять натиску проклятой метки ей будет просто не под силу.

– Скажите, господин Хаяси, в вашем роду или в роду вашей жены были колдуны?

Во взгляде отца Уми мелькнуло нечто, напомнившее затаённый страх. Мелькнуло – и исчезло, и Горо не мог бы утверждать наверняка, что ему не показалось.

– Ни о чём подобном мне не известно, – пожал плечами Итиро Хаяси. – А почему ты спрашиваешь?

– Мне хотелось узнать, каков исток у дара вашей дочери. Способность видеть духов встречается редко, и, как правило, она передаётся по наследству.

Итиро Хаяси ничего на это не ответил. Он перевёл взгляд на бледное лицо дочери и, похоже, погрузился в раздумья.