Тени заезжего балагана

Горо показалось, что отец Уми не был с ним до конца откровенен, но не стоило рассчитывать, что до правды удастся добраться так легко. Горо покосился на тот угол, где всё ещё сидела О-Кин. Дзасики-вараси могут присматривать за одним домом очень много лет, и им ведомо всё, что происходит в их владениях. Если силу Уми запечатал кто-то из её родни или приближённых Итиро Хаяси, ёкай наверняка должна была об этом знать. Надо бы расспросить её хорошенько.

Вернулась Томоко с пиалой на подносе, от которой исходил пар.

– Она ещё не очнулась? – сокрушённо покачала головой женщина, осторожно ставя поднос в изголовье Уми.

– Сначала я должен был осмотреть молодую госпожу, чтобы убедиться, что её жизни ничего не угрожает, – поспешил успокоить женщину Горо. – А сейчас начну проводить обряд по восстановлению жизненных сил и потому попрошу вас ни в коем случае не вмешиваться – последствия могут быть необратимыми.

Томоко на всякий случай отсела подальше, чуть ли не к самому порогу. Но Итиро Хаяси остался на месте: он лишь сдержанно кивнул и снова перевёл взгляд на дочь.

Горо поднял посох. Кольца мерно зазвенели, отзываясь на колдовскую силу. Он дважды провёл посохом над телом Уми – сначала от головы к ногам и наоборот, задавая нужное движение колдовской силе. Затем Горо разжал пальцы, и посох завис в воздухе между ним и Уми.

Томоко чуть слышно охнула и прикрыла рот рукой, а Итиро Хаяси теперь не отрываясь смотрел на Горо: должно быть, проявление колдовства ему доводилось видеть впервые. Но он не шелохнулся, и Горо подивился его выдержке. Другого от главы клана якудза и ожидать не стоило – этот человек умел держать себя в руках.

Горо закрыл глаза и обратился к внутреннему пламени, которое неугасимо горело в груди. Теперь, когда проклятая метка напиталась силами и на какое-то время затихла, можно было не бояться, что она впитает в себя часть его колдовства, и направить живительную магию на восстановление Уми.

Несмотря на то что Горо плотно смежил веки, он всё равно видел, как между ним и Уми протянулась плотная, налитая синевой нить. Она вилась вокруг его посоха и пульсировала, вторя биению сердца Горо. Вливаясь в сердце Уми, она несла в себе жизненные силы, которые пожрало проклятие. И чем больше отдавал Горо, тем ярче в груди Уми разливалось синее свечение. Сначала слишком слабое, чтобы отделить его от света нити, свечение это разгоралось всё ярче, отражая цвет той силы, что была сокрыта в Уми. Разными гранями отливала она: то отражала лазурь безоблачного летнего неба, то вдруг уходила в насыщенную бирюзу, какую можно увидеть у самого основания речной волны.

Какая же стихия отзывается на зов твоей силы, Уми Хаяси?..

Когда она открыла глаза, живительная нить, соединявшая два колдовских сердца, истончилась и растаяла в воздухе. Ослабевшими и чуть дрожавшими от напряжения руками Горо ухватил посох и, тяжело дыша, опустил голову. Амулет снова больно прикипел к груди, но пока что было не до него: сквозь дурноту, заволакивавшую взор, Горо вглядывался в Уми.

Щёки её окрасил нежный румянец. Дыхание выровнялось, и она смогла сосредоточить взгляд на отце, лицо которого озарила полная облегчения улыбка.

– Отец… Отец, я…

– Молчи, потом поговорим, – мягко одёрнул её Итиро Хаяси. Он вдруг будто помолодел на десяток лет: такой искренней радостью светилось его лицо.

Томоко осторожно приподняла голову Уми, чтобы та могла сделать глоток отвара, который прописал лекарь.

В радостных хлопотах все на какое-то время позабыли о Горо, а он был слишком слаб, чтобы вымолвить хоть слово и напомнить о себе. Делиться своими жизненными силами мог далеко не каждый колдун. В обители Горо несколько лет пытался овладеть этим умением: важно было не навредить ни себе, ни тому, кому пытался помочь.

Вдруг кто-то коснулся его предплечья. Горо скосил глаза и увидел О-Кин. Свет фонариков отражался в её глазах куда ярче прежнего, будто ёкай из последних сил сдерживала слёзы. Неужели она так сильно переживала за Уми? Горо прежде не доводилось встречать столь глубокой привязанности между человеком и духом, но, как любил говаривать учитель Гёки: «В этом мире случается всякое». Если О-Кин и Уми знали друг друга много лет, то между ними и впрямь могла завязаться настоящая дружба.

Ладошка ёкай была тёплой, и теплота эта вскоре от руки Горо разлилась по всему телу. Охватившая его слабость стала постепенно отступать.

– Спасибо тебе, – прошептал Горо, чтобы его слова услышала только дзасики-вараси.

– Ты спас Уми, и О-Кин этого не забудет, – ёкай низко поклонилась и исчезла.

Когда Горо сумел поднять голову, он встретился взглядом с Уми. Она улыбнулась ему, и в глазах её Горо увидел всю благодарность, что осталась невысказанной. Затем он посмотрел на Итиро Хаяси: тот с одобрением кивнул в ответ.

Похоже, Горо удалось заслужить доверие главы клана Аосаки.

– Ничего удивительнее в своей жизни не видела! – всплеснула руками Томоко. – Вы и впрямь совершили настоящее чудо!