Теодосия и последний фараон

Хабиба еще раз оглянулась по сторонам, затем внимательно посмотрела на меня своими темными встревоженными глазами.

– Юная мисс никому не должна говорить, даже своей матери, никому. Понимаете?

– Хорошо, обещаю, что ничего не скажу своей матери, если вас это успокоит, – сказала я, надеясь на то, что Хабиба не уловит, как ловко я уклонилась от обещания ничего не рассказывать никому.

– Я хожу на собрания, где мы говорим о том, что египтяне сами должны распоряжаться своей землей. Мы говорим о том, что должны сами все решать за себя. Я встречаюсь с теми, кто хочет видеть во главе Египта египтян, а не инглизов.

Я удивленно моргнула. Я-то подозревала, что Хабиба работает на фон Браггеншнотта. Или что она засланный в наш дом тайный осведомитель уаджетинов.

– Проще говоря, вы посещаете собрания египетских националистов?

– Тсс! Да, да, именно так. Я хожу на их собрания, а больше ничего.

Я чувствовала, что верю ей. Собрания националистов. Это объясняло многое, причем не только отлучки Хабибы из дома, но и те группки египтян, которые я на каждом шагу встречала в городе. Те египтяне разговаривали друг с другом приглушенными голосами и настороженно посматривали в мою сторону.

– Но почему? – искренне удивилась я. – Ведь мы же не причиняем вам никакого вреда, не так ли?

Увидев, что я ей поверила, Хабиба слегка успокоилась.

– Почему юная мисс тайком уходит из дома, чтобы делать свои дела?

– Ну, – осторожно сказала я, не зная, как много известно Хабибе о моих отлучках, – есть вещи, которые я должна сделать, но если спросить маму, она мне этого не разрешит.

– Юной мисс не нравится, когда все за нее решает мама, верно? Когда она говорит юной мисс, куда и когда ей можно идти, а куда нет. С кем она может видеться и как долго. Юной мисс нравится самой распоряжаться ее собственной жизнью? А жить, когда все решают за нее, ей нравится?

– Конечно, нет!

– Вот и нам не нравится, когда инглизы правят в нашей стране. Это они принимают все важные решения: что, сколько, когда и кого поставить главным. А мы, египтяне, всегда при этом остаемся в стороне. Мы должны с благодарностью принимать то, что нам дают, и не мешать инглизам хозяйничать в нашей собственной стране.

Черт побери, послушав Хабибу, остается лишь удивляться, почему еще не все египтяне примкнули к движению националистов.

– Я понимаю, что вы имеете в виду, Хабиба. Это действительно несправедливо – не иметь права голоса в своей собственной стране.

Хабиба удивленно моргнула и озабоченно спросила:

– Но юная мисс не расскажет об этом своей матери? Многим инглизам не нравится, когда мы об этом говорим.

– Я не скажу своей матери. А вы случайно не встречали сегодня нашего мальчика с конюшни?

– Нет, юная мисс, – покачала головой Хабиба. – Совсем его сегодня не видела.

– Хорошо, спасибо. И… удачных вам собраний.

Вернувшись в свою комнату, я опустила плечи от накатившего на меня чувства безысходности. Чуть-чуть полегчало мне, когда я взглянула на кровать и увидела свернувшуюся клубком рядом с моей подушкой Исиду. Я подошла и рухнула рядом с кошкой. Исида сердито посмотрела на меня, недовольная тем, что я при этом едва не задела ее.

– Ну ладно, не сердись, – сказала я. – Просто я слегка не в своей тарелке.

Исида равнодушно взглянула на меня и принялась вылизываться. Черт побери! Я знаю, конечно, что она недолюбливает Гаджи и Сефу, но не до такой же степени! Хоть бы прикинулась для приличия, что ли, будто ей тоже не безразлична их судьба.

Итак, у меня, похоже, не оставалось иного выбора, как только отправляться к майору Гриндлу за помощью.

Правда, он категорически запретил мне в одиночку передвигаться по городу, но с другой стороны, а как еще мне связаться с ним? Такой вариант мы не проговаривали. Наверное, майор предполагал, что я в случае необходимости пришлю за ним Гаджи.

А Гаджи-то и нет, значит, нет у меня и никакого выбора. Майор, конечно, рассердится, увидев меня, но потом, надеюсь, все поймет.

Приняв решение, я переоделась в прочную одежду для своего путешествия, а из остатков гардероба привычно соорудила на кровати чучело. Если мама подумает, что я заболела, она может прийти проведать меня перед сном. Если свет будет выключен, она, возможно, не станет проходить в комнату, и тогда моя уловка сработает. Если нет – что ж, значит, не судьба и придется потом крепко отдуваться.

Когда я заканчивала укрывать чучело одеялом, Исида повернула голову к окну и зашипела.

Я нервно вздрогнула, когда в приоткрытые ставни с визгом ввалилось какое-то маленькое существо. Я невольно прикрыла руками лицо, чтобы защитить глаза на случай нападения, и приготовилась к тому, что сейчас меня начнут кусать. Зубами. Но вместо этого мою голову обхватили маленькие ручки с неожиданно очень сильными пальчиками, и я увидела перед собой сморщенное смешное личико.

Сефу! У меня сразу отлегло от сердца, и я едва не рассмеялась.

Сефу был буквально вне себя от возбуждения.

– Тсс. Успокойся, – шепнула я ему, а Исида тем временем принялась крутиться возле моих ног, то и дело шипя на обезьянку.