Читаем Теорема Столыпина полностью

Витте с самого начала квалифицировал захват Порт-Артура как меру «возмутительную и в высокой степени коварную» в отношении как Китая, так и Японии47. И он был прав — японцы восприняли оккупацию Порт-Артура, из которого их по инициативе России выставили в унизительной форме, как оскорбление.

Будучи категорически против этой «ребяческой» и попросту некрасивой акции, Витте хорошо видел, что движет императором, который «по склонности… прославиться, в глубине души всегда желал победоносной войны».

Он замечает по этому поводу: «Я даже думаю, что если бы не разыгралась война с Японией, то (война) явилась бы на границе Индии и в особенности в Турции из-за Босфора, которая, конечно, затем распространялась бы»48. А Гурко пишет, что «легкость, с которой Россия развернула свои пределы на Дальнем Востоке, порождает (у Николая II — В. Г.) мысль идти дальше в этом направлении. Рисуется возможность подчинить русскому владычеству и иные азиатские страны, как то: всю как Северную, так и Южную Маньчжурию, а равно и Корею. По словам Куропаткина, государь мечтал даже о Тибете и Афганистане»49.

Вообще меру адекватности восприятия венценосцем окружающего мира, то есть меру «ребячества», вполне характеризует тот факт, что осенью 1904 года он был готов после победы над Японией воевать с Англией и США50.

Однако выяснилось, что нарушение слова, данного великой державой, не всегда проходит безнаказанно.

Россия расплатилась за это унизительным поражением и спровоцированной ею революцией, которые за 1904–1905 гг. сломали Утопию.

Финал 40-летней политики принципиального отторжения опыта человечества был плачевным.

Русско-японская война — как ровно за полвека до нее Крымская — вновь показала «гнилость и бессилие царизма».

Как и в 1856 г., так и в 1905 г. далеко не все поняли связь между предшествующей политикой и военными катастрофами.

О причинах поражения русской армии в 1904–1905 гг. написано немало, и я отсылаю желающих к литературе.

Выше приводился фрагмент из письма В. В. Шульгина В. А. Маклакову о «кое-какстве», и в контексте изучаемых проблем должен заметить следующее.

То, о чем говорит Шульгин, и то, что осталось за кадром, было неизбежным следствием утопии.

Нелепо думать, что во время экзогенной, т. е. запоздавшей модернизации можно было проводить архаичную политику в экономике и социальной сфере, игнорировать все, что тогда в цивилизованных странах считалось азбукой, и при этом в сфере военной быть на уровне мировых стандартов.

Война усложняется по мере усложнения цивилизации.

И старые методы — закупить 15 тыс. мушкетов в Швеции у королевы Кристины, как это было в XVII в., а потом при Петре I — в Голландии, а после 1861 г. винтовки Бердан № 2 во Франции — уже не работали.

Однако военной промышленности, качество которой соответствовало амбициям императора и большой части его подданных Россия, как мы знаем, создать не смогла.

Это неудивительно.

Если ты игнорируешь опыт человечества в важнейших сферах, ты ментально и организационно не будешь успевать за ним и в том, что считаешь необходимым.

В какой мере презрение к капитализму могло способствовать повышению технического уровня военной промышленности?

Высокотехнологичные отрасли не могут возникать в обстановке негативного отношения к фабрично-заводскому производству. Не выходит. Даже теодолиты для реформы Столыпина часто закупали за границей.

Стоит ли удивляться тому, что когда в 1906–1907 гг. встал вопрос о строительстве дредноутов, России это оказалось не по силам?

А что насчет военной оптики? Авиации? Радиосвязи?

А разве система, при которой не профессионалы, а великие князья управляли вооруженными силами, помогла анализу англо-бурской войны и, в частности, пониманию значения пулеметов? Их на весь укрепрайон Порт-Артура было 8 штук.

И т. д. и т. д.

Очень грустные «и т. д.».

* * *

Итак, с января 1904 г. Россия начала платить по счетам политического инфантилизма.

Витте суммировал конец Утопии в нескольких строчках, первые из которых нам известны: «Российская империя, в сущности, была военной империей; ничем иным она особенно не выдавалась в глазах иностранцев. Ей отвели большое место и почет не за что иное, как за силу. Вот именно потому, когда безумно затеянная и мальчишески веденная японская война показала, что, однако же, сила-то совсем невелика, Россия неизбежно должна была скатиться (даст Бог, временно!), русское население должно было испытать чувство отчаянного, граничащего с помешательством разочарования; а все наши враги должны были возликовать, а враги внутренние, которых к тому же мы порядком третировали по праву сильного, — предъявить нам счеты во всяком виде, начиная с проектов всяких вольностей, автономий и кончая бомбами»51. Заслуживает внимания продолжение этих мыслей[149].

Перейти на страницу:

Похожие книги

MMIX - Год Быка
MMIX - Год Быка

Новое историко-психологическое и литературно-философское исследование символики главной книги Михаила Афанасьевича Булгакова позволило выявить, как минимум, пять сквозных слоев скрытого подтекста, не считая оригинальной историософской модели и девяти ключей-методов, зашифрованных Автором в Романе «Мастер и Маргарита».Выявленная взаимосвязь образов, сюжета, символики и идей Романа с книгами Нового Завета и историей рождения христианства настолько глубоки и масштабны, что речь фактически идёт о новом открытии Романа не только для литературоведения, но и для современной философии.Впервые исследование было опубликовано как электронная рукопись в блоге, «живом журнале»: http://oohoo.livejournal.com/, что определило особенности стиля книги.(с) Р.Романов, 2008-2009

Роман Романов , Роман Романович Романов

История / Литературоведение / Политика / Философия / Прочая научная литература / Психология