Теорема Столыпина

Все успехи здешних единоличных хозяйств автор связывает с тем, как организована агрономическая помощь: «В сущности говоря, ни в одной губернии я не встречал столь планомерной, разработанной в самых мельчайших деталях, постановки дела, какую пришлось встретить в Виленской губернии».³⁰¹

Агрономическая помощь, как мы знаем, особенно необходима крестьянам в момент перехода на хутора и отруба, когда идет полная реорганизация хозяйства, когда люди очень сильно нуждаются как в советах агрономов, так и в кредите для оборудования хозяйства по-новому.

Все это поставлено в Виленской губернии «прямо-таки блестяще», и это дает Юрьевскому повод обратиться к тому, что он видел в других губерниях.

В агрономической помощи единоличникам есть не только сугубо техническая сторона, понятная и интересная лишь специалистам.

Есть и другой принципиальный аспект, который обязана видеть общественность.

Можно ли и нужно ли скупиться на агрономию, отказывать в кредитах на проведение тех или иных агрономических мероприятий, реализация которых весьма быстро дает «блестящие результаты», позитивно воздействуя на положение крестьян?

Опыт говорит, например, что каждый рубль, истраченный на минеральное удобрение, дает 6 рублей чистого дохода. При удручающе низкой средней урожайности крестьянских полей только от улучшения обработки земли и уничтожения сорняков — даже без изменения севооборота — урожайность, как правило, повышается на 50–60 %.

А значит, говорит Юрьевский, недопустимо, чтобы из-за нехватки агрономических кредитов, с одной стороны, и нередкого отсутствия у земских агрономов четкого плана работ, а также нецелевого расходования ими правительственных кредитов, с другой, — значительная часть хуторов и отрубов оставалась в течение двух-трех лет без всякой агрономической помощи³⁰².

Широкой общественности, конечно, не очень интересно, какие именно мероприятия и в каком порядке должны проводиться в том или ином районе конкретной губернии. Это профессиональная тема.

Но то, что агрономическая помощь обязательно должна оказываться всем крестьянам и в первую очередь землеустроенному населению, это уже вопрос, который выходит за рамки специальных суждений.

В этом плане невредно вспомнить, что Италия, например, благодаря эффективно поставленной агрономической помощи, за последние 10–15 лет в экономическом отношении совершенно переродилась.

В России же пока нет разумного баланса между землеустройством и агрономической помощью.

Доля хуторян и отрубников, которые обслуживаются агрономами, в сравнении с общим их количеством очень мала, и это ненормально.

Да, с одной стороны, сама жизнь, сами условия обособленного хозяйства наводят на идею введения в севооборот кормовых трав, поскольку общие выгоны и пастьба скота в общем стаде уничтожаются.

А с другой, через 2–3 года эта восприимчивость к переменам постепенно размывается. Жизнь на хуторе уже как-то наладилась, и — как все привычное — этот новый уклад уже не так просто изменить. Поэтому понятно, насколько важно, чтобы агроном попадал в землеустроенное селение с первого же года после перехода на хутора, а не через 3 или 5 лет.

И вот с этой точки зрения постановка дела в Виленской губернии «не оставляет желать ничего лучшего». Здесь заведено — как общее правило — агроном обязательно приезжает в каждое селение сразу же после разверстания, знакомится с людьми, устанавливает с ними определенные взаимоотношения и подбирает из них тех, кто может стать проводниками их идей.

Юрьевский считает, что исключений из этого правила нет³⁰³.

Зато теперь землеустроитель и агроном — самые популярные фигуры в литовских деревнях. А землеустройство принесло «русскому делу» в Западной России, где во многих местах доминируют католики, «совершенно неоценимую пользу».

В сущности, по мнению автора, русскую власть здесь достойно представляют только Землеустроительные комиссии и правительственные агрономы. Земства в Литве нет. Правительственные учреждения работают скверно. Общественной жизни нет. Кооперативы и мелкие сельскохозяйственные общества развиваются «крайне туго», потому что между «польским культурным элементом» и крестьянами общего немного.

Тем труднее реформе было в такой обстановке добиться успеха, и тем ценнее результаты деятельности местных работников. При этом нужно еще иметь в виду, что земля в Виленской губернии большей частью настолько неплодородная, что на полях крестьяне собирают ее в грядки, что сами земледельцы бедны, малоэнергичны и нелегки на подъем³⁰⁴.

Юрьевский особо выделяет постановку молочного хозяйства у хуторян.

До реформы у местных крестьян оно было в примитивном состоянии, что вполне понятно, если принять во внимание общее тяжелое экономическое положение деревни, плохое состояние кормовой базы, пастбищ, лугов и «полное отсутствие сельскохозяйственных знаний в крестьянской среде».