Теорема Столыпина

Обработка почвы стала более интенсивной, земля получает много как навозного, так и минерального удобрения, и это сразу же повысило урожайность хлебов. Крестьяне говорят, что у них на хуторах теперь «сена вволю и хлеба вдвое», в сравнении с общиной.

Скот у большинства хуторян пасется свободно под присмотром пастухов-детей на своем участке, и лишь иногда для него арендуют выгоны на стороне или сдают куда-нибудь на выпас. На привязи скот держат только на небольших участках и когда за ним некому присмотреть²⁸⁵.

В общем к индивидуальной пастьбе скота начинают привыкать, и уже многие хуторяне находят, что подножный корм на хуторе полезнее, чем в общем стаде.

Удои даже крестьянских «тасканок» выросли в полтора и более раз²⁸⁶.

Благодаря клеверосеянию восстановливалось плодородие почвы, что сразу же повысило арендные и продажные цены земли в два и более раз. Если чересполосная земля продавалась не выше 100–110 руб. за десятину, то хуторская дошла уже до 200 руб., а иногда и вовсе до 600–700 руб²⁸⁷.

Кисляков отмечает на хуторах одно «очень нежелательное явление». У ребят школьного возраста на хуторах намного больше работы, чем было раньше. Несколько лет назад земская школа работала в период с октября и до Пасхи. Учебное время продолжалось 5–6 месяцев, и при хорошем преподавателе дети успевали в 3–4 года окончить курс земской школы. Так устроила сама жизнь. Однако сейчас дирекция народных училищ настаивает на том, чтобы учебный год начинался 1 сентября, и это неизбежно породит ненужные трудности²⁸⁸.

Кроме того, Кисляков остановился на проблеме агрономической помощи в уезде. У населения, особенно у хуторян, нужда в ней огромная, но, к сожалению, этот запрос удовлетворяется «довольно слабо».

Во-первых, достаточно опытные агрономы в дефиците. Работает все больше молодежь, только что со школьной скамьи, часто не имеющая никакого плана, но «с большими на все претензиями».

Во-вторых, «наши агрономы новой формации», которые и без того идут служить «в какой-нибудь Островский уезд» не за идею, а из-за жалованья, часто уходят туда, где больше платят. А только начатое ими дело останавливается на полдороге и погибает. Словом, тут «масса бесполезного и дорогого трения»²⁸⁹.

Юрьевский раскрывает эту тему в более широком контексте.

Он уверен, что несмотря на тот «ярко выраженный культурный порыв псковских крестьян к интенсификации их хозяйств», о котором ко времени обследования уже много писалось в прессе, здешние хуторяне за минувшие 7 лет могли бы достичь большего, если бы агрономическая помощь была организована иначе²⁹⁰.

Например, маслоделие. Казалось бы, широкое распространение травосеяния при хороших в данной полосе России укосах клевера и близости петербургского рынка, должны были элементарно натолкнуть псковских агрономов на пропаганду артельных крестьянских маслоделен, уже появившихся во многих местностях России.

Однако во всей Псковской губернии была только одна такая маслодельня в Новоторжском уезде.

Крестьян этот сюжет, несомненно, интересовал, что видно по значительным покупкам сепараторов в последние годы, однако переработка молока в одиночку совсем не так эффективна, как аналогичные усилия соединившихся в артель 20–30 хуторян со своими сепараторами²⁹¹.

Псковское земство, несмотря на свою в целом «весьма почтенную» деятельность, столь же безынициативно и в отношении других отраслей крестьянского хозяйства. И причина этого не в равнодушии (индифферентности) земства, а в том, что это принципиальная позиция.

Это позиция невмешательства.

У земства не «просто» нет определенного плана агрономической помощи, оно не считает такой план необходимым.

«Каждый агроном работает здесь, да и не только в Псковской губернии, как Бог на душу положит — без твердо поставленных директив, без всякой обязанности отчитываться перед кем бы то ни было в конце года о результатах своей деятельности»²⁹². В итоге множество людей не слышит советов агрономов.

Поэтому, продолжает Юрьевский, если псковские крестьяне добились большого прогресса в своих хозяйствах, то этим они обязаны преимущественно самим себе, а вовсе не земской агрономической помощи, которая на самом деле почти что отсутствует из-за неправильной постановки дела.

Псковское земство считает, что только сам владелец участка в состоянии учесть все экономические и естественные условия хозяйства, без чего невозможна его интенсификация.

Поэтому оно в основу своей агрономической деятельности поставило ссудную помощь хуторянам. Надо, дескать, лишь предоставить крестьянам материальную возможность заводить те или иные улучшения в хозяйстве, выдавая ссуды, например, на покупку семян кормовых трав, сельхозтехники и т. п., «но отнюдь не вторгаясь в самое существо дела, в обсуждение того, какие именно мероприятия следует предпринимать тому или иному хозяйству»²⁹³. А. Н. Челинцев оценивал эту позицию как явное недоразумение.²⁹⁴