Теория квантовых состояний

– Ничего, ничего мнение, – кивнул он. – Человек образованный, неглупый. Начитан к тому же. Сыпал весь вечер афоризмами.

Мне почему-то афоризмы Никанор Никанорыча не припоминались. А припоминалось мне про лугаля-жреца по имени Бильгамешу. Все мои мысли этот самый Бильгамешу заполонил.

– А кто он такой? – с большим опозданием дошел до меня вопрос Анатолия.

Хотел бы я сам знать.

– Случайно познакомились в столовой, – как можно невозмутимее сказал я.

– Наш, значит, университетский, – подытожил Анатолий. – Интересно получается: работаем, вроде, с человеком бок о бок, а узнаем по чистой случайности. Вот жизнь.

Я не стал его разубеждать. Мой взгляд снова упал на портфель Никанор Никанорыча. Он лежал теперь совершенно покойно, никем не попираемый, не теребимый, посреди прохода между столами. Лучшего и придумать было нельзя. Я наклонился и поднял его с пола. Он оказался неожиданно легким. Впрочем, следуя логике, иначе и быть не могло. Никанор Никанорыч весь вечер что-то из него вынимал, немудрено, что чудо-портфель, будь он хоть трижды бездонным, отощал. И пока Анатолий разглядывал свой помолодевший стул, я быстро расстегнул застежку, открыл портфель и заглянул внутрь.

Поведение мое наверное можно считать смешным, глупым, детским. Однако, ничего другого, чтобы хоть как-то прояснить обстановку вокруг Никанор Никанорыча, я придумать не мог.

Итак, я открыл портфель. Он, как и полагалось, был пуст. Поспешно, несколько даже нервно, пробежавшись по отделением, я обнаружил в самом просторном из них, там где некогда лежала Библия, скомканный листок бумаги. По-шпионски глянув на отрекшегося от мира в пользу нового стула Анатолия, я, путаясь в собственных пальцах развернул мятый лист. На тетрадном листе в плохо различимую клетку, мажущей шариковой ручкой было написано:

«Прошу слезно простить, Борис Петрович, за мое внезапное ретирование без предупреждения. Дело срочное возникло, вот и пришлось подсуетиться. Умоляю, задержитесь завтра в университете и дождитесь меня в пять вечера в вестибюле, на первом этаже. Даю зарок и клятвенно обещаю быть и по возможности все вам объяснить.

Никанор Никанорыч.»

Я перечитал текст, потом скомкал лист и сунул в портфель. Ну что же, в пять часов, так в пять часов. А нам с Анатолием предстояло еще убрать с пола бумаги, вернуть на свои места свороченную мебель, скрыть следы попойки, добраться до дома, выспаться и к восьми пятнадцати утра явиться в университет на работу.

Занятия мои назавтра, как и полагалось, закончились в половине третьего. Вернувшись наконец в преподавательскую, я заварил себе чаю и посидел, собираясь с мыслями, перед встречей с Никанор Никанорычем.

Несмотря на отсутствие похмелья, день у меня выдался насмарку. Добравшись до дома за полночь, я долго не мог заснуть, а утром едва не проспал выход на работу. Всю ночь перед глазами моими стояли прямоугольные зиккураты, вечерняя дорога празднеств и глаза, страстные глубокие глаза красавицы Шаммурамат. Утром я проснулся, будто и не спал вовсе. Заноза, засевшая у меня в голове, не давала мне покоя. Это не было уже размышлением о природе вчерашнего видения или сна. Я вполне осознанно связывал случившееся с Никанор Никанорычем. Что-то другое, в самом видении казалось мне очень знакомым, ускользающе близким. Я возвращался в воспоминаниях к самому окончанию истории, когда ударила Шаммурамат Бильгамешу кинжалом. Чувствовал, что прячется где-то здесь важная веха, улика что ли.

Утреннюю лекцию я прочитал плохо. Не то, чтобы каждая моя лекция была шедевром ораторского искусства, все-таки читал я старую, заезженную дисциплину, но я хорошо чувствую, когда лекция проходит на отлично, и когда ниже среднего. Выставляю оценку себе по пятибальной шкале после каждого занятия. Так вот сегодня я поставил бы себе «удовл.», трояк. Путано и скачками отчитал я заученный наизусть материал.

Потом была относительно тихая лабораторная практика, до которой я, слава богу, успел проверить все студенческие работы.

Промежуток между утренними и послеобеденными занятиями я провожу обычно в кафедральной лаборатории, изучая последние результаты стенда. Это не очень хорошее время, чтобы ломать голову над расчетами, потому что впереди еще одна лекция, и такое предстоящее выступление начисто отбивает желание погружаться глубоко в формулы. Сегодняшнее время между занятиями я провел бесполезно. Слонялся по университету, пережевывая в голове вавилонскую историю. Встретил на кафедре Олег Палыча, он затащил меня к себе и воодушевленно рассказал о ректорской программе по поддержке молодых ученых, на которую может он меня и Толю записать. Традиционно это означало кучу бюрократической возни, заполнение заявок, запись на прием к проректору и так далее. Я посоглашался с Олег Палычем, что без должной материальной поддержки и шума в университетских административных кругах научные дела не делаются, хотя терпеть ее не мог, шумиху эту, и пообещал неопределенно зайти к нему на днях с Анатолием.