Теория квантовых состояний

— Похоже, что племянник мой сошел с ума и невменяем, — продолжил тихо Геннадь Андреич, — Я навещал его с Верой, это сестра моя, в каталажке сначала, потом в стационаре, куда его перевели. Он реагирует на всех одинаково, вопит, исходит слюной. Успевают только успокоительное вкалывать. У него и ломка еще страшнейшая, он со стажем наркоман. Верка ревет, рвется к сыну, а он не узнает ее.

Голос его задрожал, он сделал паузу. Снова заговорил, торопливо, словно стараясь держать темп, чтобы не сорваться.

— Тут знаешь моя большая вина есть. Я все-таки дядя, да вот упустил как-то, не уследил, что растет он как попало, и мать одна не справляется, в школе еще пошел он дурной дорожкой, на мальчишеские сходки.

Геннадь Андреич поразил меня своей прямотой. Говорил он тихо, быстро, но сыпал при этом такими подробностями, о которых я не отважился бы спросить. Рассказал, что пытался помогать сестре финансово, устроил Евгения в университет через связи свои, но заметил потом, что не желает Женек вставать на правильный путь, продолжает дела свои с криминальными дружками. Как попался недавно Евгений в университете на продаже наркотиков, и Геннадь Андреич уговаривал декана с проректором не отчислять его немедленно, подарки какие-то подсовывал, ронял заработанный за годы авторитет, унижался, а они все отказывались, морщились. Кое-как замяли дело, пошли на встречу. Сознался Геннадь Андреич, что был с Евгением в тот вечер, заскочить решил к сестре после министерской комиссии, порадовать договоренностью с проректором. Да только убедился, что не помогают разговоры его, жил Женек в своем каком-то мире, обиженный на всех, озлобленный, неблагодарный, не слышал и не видел никого. Теперь, конечно, свяжутся воедино все эпизоды, и тот в котором одурманенный Евгений гонялся с ножом за университетским преподавателем, и тот, где пытался он продавать на факультете наркоту. Ведь стращали уже его, старого дурака, высокопоставленные и осведомленные члены комиссии, а он хоть и трясся, но все ж таки вину свою перед сестрою чувствовал, и продолжал ходить и клянчить, и просить искательно за родственника.

— Я не буду на тебя, Борис Петрович, ни в малейшей обиде, если решишься ты на меня написать заявление в ученый совет или в милицию, да куда угодно. Я уж и Ринат Миннебаичу рассказал эту историю. Есть тут моя вина, да только я и в другой раз, наверное, поступил бы также.

Почему с исповедью такой явился Геннадь Андреич ко мне, я так и не понял. Может связывал он меня с членами министерской комиссии, с Азаром да Лилианой, стращавшими его. Вот только не чувствовал я никакой к нему претензии или неприязни, совсем на себя не похожему, постаревшему, дряблому. Исключительно личный, Геннадь Андреича был это крест. Не мог я ему ни помочь, ни посоветовать. В то же время и топить его глубже, чем сам он себя корил и топил, не имел я права. Как там у Довлатова? "Выше справедливости — милость к падшим", кажется. Я сказал только, что ничего никуда писать не буду, и что сочувствую горю его.

Он посидел еще с минуту с опущенной головой. Маша с обратной стороны вестибюля строила мне глаза, да я и сам не знал, как мне закончить затянувшийся, совсем не подходящий к больничному посещению разговор. Будто не Геннадь Андреич навещал меня, а я его.

Потом он встрепенулся, словно отходя ото сна:

— Да-да, забыл про остальных-то сказать. Коля, Ринат Миннебаич и Володя извиняются жутко что не смогли приехать. Николай особенно расстраивался, какие-то дела у него вечерние. Обещал заглянуть к тебе на следующей неделе. Передачу вот, как водится, собрали.

Геннадь Андреич, как и условились, взялся подвезти Машу до общежития. Он тактично вышел на улицу, пока мы с нею любезничали. Признаться, я поделился с Машей историей его и Евгения, раз уж с обоими она была знакома. Утаил только про подслушанный у забора разговор. Заковыристый свой потенциальный диагноз — болезнь Альцгеймера — озвучивать я пока не решился.

На следующий день во время утреннего обхода Ильдар Гаязыч принес мне кучу бумаги. Вверху стопки обнаружил я статью о болезни Альцгеймера, за которую особенно был благодарен. Информационная оторванность от интернета давалась мне нелегко.

Я быстро побежал по строчкам, глотая абзацы. Потенциально генетическое происхождение. Скопление сгустков аминокислот, так называемых амилоидных бляшек, в тканях мозга. Постепенное полное угасание когнитивных способностей и функций организма, начиная с незначительных расстройств кратковременной памяти. У меня неприятно екнуло внутри, когда подтвердилось изначальное мое предположение о неизлечимости заболевания. Передо мной замаячили старые вопросы о том, что играют со мной в кошки мышки, а я до сих пор не пойму правил игры.