Теория посредственности

Отдельного упоминания заслуживает нынешнее, как его называют, стремительно меняющееся положение вещей. Действительно, ещё несколько десятилетий назад – а именно при жизни нескольких поколений – не было многих современных технологий, без которых теперешний мир вряд ли представим как таковой. С первого взгляда может показаться, что наша реальность претерпела кардинальные метаморфозы, однако нам стоит быть осторожнее в оценках.

Во-первых, для очень многих – особенно пожилых, но не только – людей все эти нововведения, по сути, почти ничего не значат. Даже если они чем-то новым пользуются и зависят от него, весьма сомнительно, чтобы это как-то отразилось на том, как они воспринимают окружающую их обстановку и как с нею взаимодействуют. Вполне возможно, что они лишь слегка откорректировали свои поведение и взгляды, но, в общем и целом, их бытие осталось тем же, что и до пришествия всех этих инноваций.

Во-вторых, культурный мир состоит не только и не столько из новомодных гаджетов или программ, сколько из по большей части принципов функционирования социальной ткани, которая определяет сущностное наполнение наших судеб и которая в основе своей изменилась слабо. Отдельные платформы, т.е. способы реализации нашей общественной жизни иногда трансформируются, но содержание, как правило, остаётся прежним, и нужны титанические усилия для того, чтобы основательно перетряхнуть его.

Наконец, в-третьих, всё снова упирается в проблему оценки. Насколько что-то новое и вправду им является – довольно сложный вопрос. Так, скажем, листья на деревьях весной вроде бы возникают впервые, но очевидно, что в предшествовавшие годы вырастали чуть ли не идентичные нынешним – паттерны их формирования ничуть не изменились – и потому несколько странно рассматривать их в качестве чего-то по-настоящему свежего. Вместе с тем глупо отрицать, что именно таких раньше не было, а потому напрашивается вывод о том, что мы наблюдаем что-то до сих пор нам незнакомое.

Удовлетворительным образом решить данный вопрос, как уже отмечалось, не получится. Можно, конечно, согласиться на некий процентный уровень преобразований – т.е. по достижении какого-то порога мы начинаем говорить уже о новом, впрочем, и в таком случае неясно, как мы станем отделять его от старого, потому что опять нужны критерии – но, во-первых, он неизбежно останется произвольным, а, во-вторых, сам его выбор отсылает к рассматриваемой проблеме, что только ухудшает наше положение. Как бы то ни было, но нужно понимать, что слишком быстрые – оценочные суждения неустранимы, но здесь, а именно в отношении современности, мы хотя бы вправе указать на разрыв между поколениями, в других случаях, к сожалению, этого нам не дано, однако не стоит также забывать о том, что эти группы людей тоже берутся по большей части с потолка – трансформации вряд ли осуществимы просто в силу того, что они плохо усваиваются, и это приводит нас к жизнеспособности тех или иных принципов.

Далеко не все нормы приемлемы, а потому резистентны, т.е. сохраняются достаточное количество времени, чтобы понимать их в качестве таковых – отдельные модные явления поэтому просто исключаются из нашего зрительного поля. Конечно, это свойство само по себе сомнительно – с рассматриваемой точки зрения, а не вообще – но обойти его нельзя. Взглянем на следующий пример.

Как известно, многие женщины – но не только они, мужчины тоже нередко грешат этим – тратят многие часы на уход за своей внешностью. Зачастую они совершают противоположные по своему эффекту процедуры, возвращаясь к изначальному состоянию лишь затем, чтобы после его изменить, и так без конца. Это вызывает некоторые вопросы в отношении осмысленности данных действий – не говоря уже о сопутствующих тратах и мучениях – но здесь речь идёт о другом. Можно спросить, а сколько времени в принципе мы все в состоянии отдавать на такие практики?

Очевидно, что не двадцать четыре часа в сутки. Нам всем нужно есть, спать, отправлять естественные нужды. Есть и другие занятия, но они не столь критичны – для кого как, но нам важен сам потенциал – и от них легко отказаться или пренебречь ими. Грубый подсчёт говорит о том, что мы способны посвящать своему облику – и не ему одному, это касается чуть ли не любого вида деятельности – на самом деле огромное количество времени, но не всё. И именно это существенно.

Человеческий организм ставит определённые границы тому, что с ним и с его помощью мы вправе и в состоянии сделать. Так получается вследствие того, что мы испытываем боль, смертны, имеем неотложные и витальные нужды, стеснены обстоятельствами и своими способностями, а также, что немаловажно, являемся частью какой-нибудь социальной группы с её установками, правилами и нормами, нарушение которых довольно жёстко, а иногда и жестоко пресекается и наказывается.