Теория праздного класса

Этот процесс избирательного приема в праздный класс идет, конечно, с незапамятных времен, с тех пор, как как установилась практика денежного соперничества, то есть, иными словами, практически с тех пор, как впервые сложился институт праздного класса. Но конкретное основание отбора менялось, и потому этот процесс далеко не всегда приносил одинаковые результаты. На стадии раннего варварства, или на собственно хищнической стадии, мерилом приспособленности была доблесть – в наивном значении этого слова. Чтобы добиться принятия в праздный класс, претендент должен был обладать такими качествами, как приверженность своему клану, солидность, жестокость, неразборчивость в средствах и упорство в достижении цели. Эти качества способствовали накоплению и длительному владению богатством. На этой стадии, как и впоследствии, экономической почвой праздного класса было обладание богатством, но способы накопления богатства, а также качества, необходимые для его удержания, в известной мере изменились с тех ранних времен хищничества. Вследствие процесса отбора господствующими чертами праздного класса раннего варварства были открытая агрессия, строгое соблюдение статуса и широко распространенная склонность к обману. Праздный класс удерживал свое положение через демонстрацию доблести. В более поздней варварской культуре общество внедрило иные способы приобретения и владения имуществом при условно-миролюбивом режиме соперничества за статус. Простая агрессия и необузданное насилие во многом уступили место хитрости и мошенничеству как наилучшему способу накопления богатства. Значит, праздному классу пришлось, вероятно, вырабатывать ряд других способностей и наклонностей. Умение нападать и соответствующая солидность телесной конституции вместе с неукоснительным соблюдением статуса, быть может, все еще расценивались как важнейшие признаки принадлежности к классу. Они и поныне сохраняются в наших традициях в качестве типичных «аристократических добродетелей». Однако с ними стало сочетаться все больше менее броских денежных достоинств, таких как предусмотрительность, расчетливость и мошенничество. По прошествии времени, когда была достигнута современная миролюбивая стадия развития, повысилась относительная действенность обладания указанным рядом способностей и привычек в достижении денежных целей, и они начали цениться сравнительно выше в процессе того отбора, в условиях которого осуществляется допуск в праздный класс и сохраняется место в нем.

Основание отбора изменялось до тех пор, пока способности, которые ныне открывают путь в праздный класс, не стали исключительно денежными. То, что остается от хищнических черт, – это упорство в достижении цели, или целеустремленность, отличавшая преуспевающего варвара-хищника от миролюбивого дикаря, им вытесненного. Но нельзя утверждать, что эта черта характерным образом отличает преуспевающего в денежном отношении представителя верхов от рядовых людей из производительных социальных групп. Воспитание и отбор, которым подвергаются последние при жизни в современном индустриальном обществе, придают этой черте столь же убедительный вес в их среде. Упорство в достижении цели отличает обе эти социальные группы от двух других – от беспомощных бездельников и от преступников из низших слоев. С точки зрения природной одаренности денежный человек стоит наравне с преступником, а человек производительный во многом схож с добродушным беспомощным иждивенцем. Идеальный денежный человек похож на идеального преступника в беззастенчивом использовании материальных благ и людей к собственной выгоде и в бессердечном игнорировании чувств и желаний других людей, а также отдаленных последствий своих действий; но он отличается тем, что обладает обостренным чувством статуса и более последовательно и дальновидно движется к далекой цели. Родство этих типов темперамента далее обнаруживается в склонности к «спорту» и азартным играм и в пристрастии к бесцельному соперничеству. Идеальный денежный человек также выказывает любопытное сходство с преступником в одной из сопутствующих вариаций характера хищника. Очень часто преступник подвержен суевериям и предрассудкам, сильно верит в удачу, судьбу, заклинания, предсказания, а также в предзнаменования и шаманские церемонии. При благоприятных обстоятельствах эта склонность, вероятно, будет выражаться в известном раболепно-набожном рвении и в щепетильной заботе о соблюдении обрядов благочестия; наверное, ее лучше охарактеризовать как благочестие, а не как религиозность. Здесь темперамент преступника имеет больше общего с денежными, праздными слоями, чем с темпераментом производительного человека или с категорией беспомощных иждивенцев.