Теперь я чувствую, что живу (СИ)

— Я сказал что-то смешное? — взвился Чедвик. Его переполняло возмущение и раздражение с самого первого дня в Ривердэйле, он ненавидел этот вонючий городок, утопающий в горах мусора, с одной единственной забегаловкой, в которой не было нормальной еды, сплошные жирные бургеры и жареная во фритюре еда для бедных. Благо, Хирам снабжал Пембрук всем самым необходимым, включая свежие стейки, дорогие сыры, отборные овощи, вино из его личного погреба и фермерское молоко, которое ему поставляют из Гриндейла. Чедвик видел в этом воплощение благородства, а Вероника каждый раз испытывала глубочайшее чувство вины и презрения к себе и отцу, который живёт и питается, как бог, а остальных жителей городка обрёк на нищету, вынуждая «скрести по сусекам» в поиске чего-то съедобного. Раз в месяц в Ривердэйл приезжал фермер-мясник с набитым под завязку фургончиком с сырым мясом, беконом и ветчиной. Жители городка выстраивались в очередь с ночи и скупали товар килограммами, забивая морозильные камеры. Вот это было благородно, фермер мог продавать мясо за большие деньги в большом городе, но продавал его здесь за копейки, потому что желал поддержать несчастных людей.

— Чед, Бога ради, перестань. Я слышу эту шарманку каждое утро, как думаешь, я получаю от этого какое-то удовольствие? — произнесла Вероника, не отрываясь от зеркала, стараясь вывести ровную стрелку подводкой.

— Ах, ты удовольствие не получаешь, бедняжка! — издевательски изображал жалость Чед, надувая губы. — Можно поинтересоваться, что ты вообще сделала для нашего бизнеса за эти три месяца? Мой магазин на 5-ой авеню заброшен, мать твою! Ты хоть раз общалась с директором за всё это время?! Нет!

— Во-первых, Чедвик, это мой магазин, а не твой, — возмутилась Вероника, поворачиваясь к мужу лицом.

— Нет, дорогая, ты что-то путаешь, — с холодной ухмылкой произнёс Чед, — это мой магазин, который я великодушно принёс тебе в дар в качестве рождественского подарка, ты ведь не забыла?

Вероника стиснула зубы, но быстро взяла себя в руки, выдавливая умиротворённую улыбку.

— Конечно, не забыла, милый, и будь уверен, я не оставила свой неприлично дорогой подарок без присмотра, Кэти Кин прекрасно справляется и звонит мне каждый день, — фальшиво успокоила его Вероника, направляясь к двери. В холле она снова осмотрела себя с головы до ног в огромном зеркале, небрежно расстёгивая две верхних пуговицы на полупрозрачной блузке.

— Ты охренела?! Быстро застегни чёртовы пуговицы! — крикнул Чедвик.

— И не подумаю, — равнодушно ответила Вероника, натягивая туфли на высоком каблуке.

— Я так и знал, что ты перед кем-то красуешься, — сквозь зубы прошипел Чед, — тебе ведь не нужно напоминать, что при малейшем проступке я переломаю Эндрюсу ноги?

Вероника на секунду замерла. Он не мог ничего знать про Арчи. У них ничего не было, но они и правда часто общаются на переменах и... в iMessage. «Точно, чёрт! Какая же я дура, — мыслено ударила она себя по лбу, — конечно же, он залез в мой телефон». Но он был прав, с каждым днём пребывания в Ривердэйле Вероника ощущала, что чувства к рыжему солдату возвращаются, и она видела, что это взаимно.

Хлопнув дверью, она выбежала на улицу, резко вдыхая ледяной воздух. Снег падал редкими крупными хлопьями, приземляясь на чёрные локоны девушки. Вероника совсем забыла про верхнюю одежду, но холода не чувствовала: в груди горел пожар обиды, жаль, это не то тепло, о котором она мечтает.

— Мисс Вероника, Вы же простудитесь! Скорее садитесь в машину! — послышался крик старика Смитерса, хотя он, казалось, никогда не умел кричать, скорее, громко говорил.

Вероника обратила рассеянный взгляд в сторону шофёра, и неспешным шагом направилась к машине. Кто-то из лакеев расчистил дорожку от снега, но в такую погоду их усилия были тщетны, особенно, когда изящные ножки украшают замшевые туфельки вместо зимних сапог.

— Ох, Смитерс, твоё «мисс Вероника» — просто музыка для моих ушей, — она приветливо улыбнулась старику, что открыл для неё дверь в салон автомобиля.

— Вам действительно нравится или Вы бы предпочли, чтобы я звал Вас миссис Гекко? — исподлобья поинтересовался Смитерс.

— Если ты хоть раз меня так назовёшь, я тебя уволю, — с грустной улыбкой ответила Вероника, садясь в машину. Смитерс кивнул, захлопывая за ней дверцу, и занял место водителя.

— Вы чем-то расстроены, мисс Вероника? — аккуратно спросил шофёр.

— Кажется, я ненавижу своего мужа, Смитерс, — устало ответила Вероника. Былая бойкость словно куда-то испарилась, натягивать эмоции стало намного сложнее, чем раньше.