Теперь всё можно рассказать. Том второй. Боги и лягушки.

Это был приятного вида мужчина лет тридцати пятисорока. У него было крепкое мускулистое тело, широкие скулы и короткая стрижка бобриком, как в американских сериалах пятидесятых. У него были голубовато-серые глаза. Не злые, но абсолютно безразличные. Он носил белые рубашки и серебристые гарусные часы, чёрные узкие туфли из крокодиловой кожи и кроссовки, джинсы Левайс и кожаные ремни. Он любил прокатиться на Порше и поесть в Макдаке, выпить колы и сходить в тренажёрный зал. Он был из поколения тех, кто выбрал Пепси. Точнее, даже не из этого поколения, а из следующего. Он закончил школу только в середине нулевых. Так что Пепси выбрали его старшие братья. А он лишь последовал их примеру.

Он любил китайскую еду и отдых на Бали, был атеистом и скептиком, слушал на досуге доклады с конференции

TED, читал блог Александра Панчина и книжки от «Альпина нон-фикшн». Он верил в позитивное мышление, бизнес-тренинги и зону комфорта. Он ценил медитацию и духовный рост, но был слишком занят, чтобы ими заниматься. Ему не нравилась власть в России. Он был уверен в том, что если она поменяется, у нас будет настоящее европейское государство с честным бизнесом, большими зарплатами и хорошей социальной сферой. Он любил вспоминать, как в молодости был наблюдателем «Голоса» и отправлял какие-то деньги в пользу конторы Навального. Но он был слишком умён и слишком осторожен, он очень ценил личный комфорт и не любил риск, не сулящий скорого обогащения. Так все его оппозиционные взгляды так и остались лишь взглядами. Его небольшое участие в политике быстро могло на нет после того, как Навального посадили. Примерно тогда же у Зверева появились жена и дочь, и ему окончательно стало не до того.

Георгий Зверев уважал Илона Маска, любил

Калифорнию (и ролл «Калифорнию»), обожал шведскую социал-демократию, немецкое порно, Нетфликс и «Альпину Паблишер».

Короче, Георгий Зверев был мерзкий и нудный буржуа. Это был средний буржуа, который мечтал стать крупным. Этим, пожалуй, мы могли бы и ограничиться при его описании.

Когда в жизни Зверева появилась Сонечка, он решил стать ответственным родителем. Ещё когда жена была беременна, он закупил кучу книжек по воспитанию, и начал усиленно их штудировать. Не будучи педагогом, он добился весьма интересных результатов.

Два месяца Зверев был занят педагогическим самообразованием. Этого ему хватило, чтобы прийти к определённым выводам. Популярные книги пугали комплексом вины и созависимостью, рассказывали про токсичные отношения и токсичных родителей, объясняли, как научить ребёнка быть мотивированным и выходить из зоны комфорта.

Георгий Зверев не был человеком озабоченным. Ему просто не хватало времени, чтобы быть озабоченным хоть чем-то, кроме своих денег. Бизнес занимал весь его разум, и там не оставалось места для постоянных размышлений о дочери. Тем не менее, он решил, что хочет вырастить здоровую девочку. Здоровую – то есть высоко мотивированную и настроенную на успех, не страдающую комплексом вины и вообще по возможности не страдающую, не склонную к самокопанию и созависимости, не стеснённую общественными условностями. Короче, он хотел, чтобы Соня не страдала ничем из того, о чём писали в популярных книжках. И он начал воплощать свои мечтания в жизнь. Точнее, хотел начать, но получилось как-то вяло. Он постоянно работал, а потому заниматься дочерью времени у него не было. Единственная книжная рекомендация, которую он смог выполнить, – это не стыдить дочь по любому поводу. Впрочем, и это он выполнял не потому, что очень хотел, а потому, что времени стыдить Соню у него не было. Мама же на воспитание дочери плевала с высокой колокольни. Она слишком была занята собой – своим творчеством, своими воспоминаниями, своими отношениями, своей жизнью. Она ездила по зарубежным курортам, много отдыхала, но всё равно вечно была уставшей. Она постоянно принимала антидепрессанты, пила алкоголь. Иногда Зверев устраивал в городской галерее выставки её картин. Она постоянно участвовала в тусовках местной элиты. Со временем мама всё больше уходила в себя, и на Соню особого внимания не обращала. Если девочка требовала к себе внимания, мама начинала истерить.

– Ты не понимаешь, как мне плохо?! – громко кричала она на Соню. – Ты видишь, что я не в ресурсе?! Иди поиграй сама!

Если у мамы было плохое настроение, она срывала свою злость на Сонечке. Если Соня что-то делала не так или просто лишний раз попадалась маме на глаза, когда та была не в настроении, – мама начинала обвинять во всём Соню. Она всякий раз придумывала новый запрет, который якобы нарушила дочь, чтобы только выругаться на неё. После этого она сразу же забывала то, за что ещё минуту назад отчитывала девочку. Так что большую часть времени маленькая Соня проводила со слугами.

Со слугами ей было проще. Для них она была хоть и маленькая, но госпожа. Им она могла приказывать. Ими она могла повелевать. Очень быстро она поняла, что со слугами можно обращаться не очень хорошо. В том числе постоянно винить их в собственных проблемах.